— А как же Викторина, Рис? Неужели я и ее перепутала с кем-то?

— Не знаю. — Он поцеловал ее в висок. — Не думай об этом сейчас. Поспи.

Кенна, облегчив душу, заснула довольно быстро, но к Рису сон пришел только через несколько часов. Что-то тревожило его, но он не мог понять, что именно.

В субботу Кенна и Рис отправились покататься верхом. Кенна объявила, что ее кобыла почти не уступает Пирамиде, Рис же воздержался от оценки своего жеребца. По взаимному молчаливому согласию ни один из них больше не вспоминал ее сон.

В понедельник в контору прибыло несколько писем, адресованных Рису. Это были первые сообщения, которые он получил из Лондона. Кенна узнала почерк брата и Викторины, а вот третье письмо все еще хранило запах духов, который у нее ассоциировался с Домом Цветов. Письмо было от Полли Дон Роуз. Истосковавшаяся по новостям из дома, Кенна хотела сразу же прочитать письма, но, сдержав свой порыв, отнесла их Рису. Он немедленно вскрыл конверты, и Кенна, заглядывая мужу через плечо, читала их одновременно с ним.

Письмо Полли было очень веселым, полным анекдотов о ее девушках и последних проделках, жертвой которых стала миссис Миллер. Кенна смеялась не переставая, восхищаясь чувством юмора Полли.

Викторина писала об Ивонне — та ждала очередного ребенка — и о Нике, который зачастил в Лондон, где проводил очень много времени, — ненавязчиво намекая таким образом, что он завел себе новую любовницу. Мачеха желала Рису всего хорошего и надеялась, что он скоро напишет, как устроился в Бостоне.

Сообщение Ника было намного более серьезным. Он подтверждал слух о том, что Наполеон собрал войско и собирается нанести удар в Бельгии. Письмо было пронизано тоской по Кенне, из-за которой он и бежит из Даннелли, где все ему напоминает о ней. «Я постоянно твержу себе, — писал он, — что если бы я заставил ее выйти за тебя замуж, то она осталась бы в живых. Викторина уверяет, что я напрасно обвиняю себя, но я не могу изменить свои мысли. Викторина не имеет права упрекать меня. Она сама не своя со времени смерти Кенны. Даже когда я в Даннелли, она проводит почти весь, день у себя в комнате. Доктор Типпинг говорит, что физически она крепка, но ее силы подтачивает меланхолия. Боюсь, она никогда не поправится». Оставшаяся часть письма была не такой грустной, и все же и Кенна, и Рис почувствовали себя немного пристыженными.

— Может быть, напишем Нику? — взмолилась Кенна. — Только вспомни, что он говорит о Викторине! Она заболела из-за меня. Если она умрет, то я буду виновата в ее смерти. Да и какой вред нанесет это письмо? Я в тысячах миль от Даннелли. Пожалуйста, сообщи им, что я жива!

— Нет, — ответил Рис не раздумывая. Он собрал письма и вышел, прежде чем Кенна успела сказать хоть слово.

Кенна вернулась на склад и вволю наплакалась в тишине конторы. Когда слез не осталось, а голова стала раскалываться от боли, она через мистера Гранта оставила сообщение Рису, что возвращается домой.

Ей потребовалось не много времени, чтобы найти среди бумаг Риса список гостей того маскарада в Даннелли. Сунув его в ридикюль, она сообщила Алькотту, что направляется к Клаудам, и, отказавшись от услуг кучера, сама стала править коляской.

Несчастный случай произошел, когда она пересекала площадь. Едущий ей навстречу всадник проскакал слишком близко к коляске, и Кенне пришлось резко натянуть вожжи. Испугавшись, лошадь встала на дыбы, опасно наклонив экипаж. К несчастью, прежде чем коляска вернулась в прежнее положение, одно из колес попало в рытвину. Раздался громкий треск ломающейся оси. Кенна даже не успела закричать, как оказалась на земле.