— А ты вечно отказываешься мне верить.

— Почему тебя так волнует мое мнение? Ведь все остальные тебе верят. Ник с самого начала бросился на твою защиту. Викторина всегда сомневается в правдивости моих снов. Ивонна боготворит тебя. Если бы ты хоть чуть-чуть поощрил ее, она бы влюбилась в тебя до беспамятства. Какое значение имеет то, что я одна думаю иначе?

— Это имеет значение, — напряженно сказал Рис. — Неужели кому-нибудь понравится, если его обвинят в убийстве? Где твои доказательства, Кенна?

— Мои сны…

— Черт бы их побрал! Что на самом деле ты помнишь о той ночи?

— Ничего, — тихо призналась Кенна и непоследовательно добавила: — Просто все слишком запутано.

— И все же ты обращаешься со мной, словно я виноват в смерти твоего отца.

— Я ничего не могу поделать с собой, — тоскливо протянула Кенна.

— Нет, можешь.

— Не могу! Что случилось, то случилось! Неужели ты думаешь, что я не хочу ничего вспомнить? Ведь тогда я освобожусь наконец от ночных кошмаров. Неужели ты думаешь, что мне нравится так жить? Каждый вечер я со страхом закрываю глаза.

— Кенна. — Он потянулся через стол, чтобы взять ее за руку.

Кенна быстро отодвинулась и сложила руки на коленях. Он мгновение смотрел на нее, а потом убрал протянутую руку.

— Я ничего не хочу от тебя, Рис. И уж точно никаких утешений. Ты единственный, кто постоянно присутствует во всех моих страшных видениях. Я знаю, что ты был с моим отцом в пещере. Убившая его пуля, возможно, вылетела не из твоего пистолета, но именно из-за тебя отец пришел туда.

Рис откинулся на стуле. Он отдал бы все на свете, лишь бы сказать, что это неправда. Но это было не так, и он промолчал. Если он заговорит и Кенна почувствует ложь, то она окончательно уверует в свои сны.

— Тебе нечего сказать? — едко спросила Кенна. Он покачал головой:

— Похоже, мне не удастся заставить тебя посмотреть на вещи иначе. Придется оставить все как есть.

— Спасибо и на том. Извини, но меня ждут дела. — Кенна поднялась со стула, вслед за ней встал и Рис.

— В любом случае, — сказал он дружелюбно, — я хотел бы сопровождать тебя к Тому Аллену.

Кенна бросила на него неуверенный взгляд.

— Не знаю, нужно ли, — сказала она в конце концов. — Хорошо, что мы заключили нечто вроде мирного договора, но, боюсь, я не смогу выносить тебя рядом постоянно.

Разочарование не отразилось на лице Риса.

— Как хочешь. Может быть, Викторина согласится покататься со мной в экипаже?

— Не сомневаюсь. — Кенна приказала себе не обращать внимания на внезапную боль в груди и быстро вышла из комнаты.

Она не обманывала Риса, когда говорила, что ее ждут дела. Например, ей надо отдать приказания насчет ужина и разобраться с меню на неделю. Обычно Кенна не любила это занятие, потому что оно требовало длительного общения с их исключительно умелым, но неуравновешенным французским поваром. Сегодня, однако, она мысленно поблагодарила Викторину за эту работу. Надо также не забыть найти швею, миссис Парфитт, и попросить ее зашить разорванный подол желтого муслинового платья. Кенна, как правило, избегала эту женщину, потому что ненавидела примерки. Невыносимо часами стоять на месте, медленно поворачиваясь, в то время как миссис Парфитт, что-то неразборчиво бормоча сквозь булавки во рту, ползает на корточках вокруг.

Кенна решила, что починка платья — самое неприятное дело, а следовательно, им надо заняться в первую очередь. По дороге к себе она встретила Викторину.

— Доброе утро, — сказала Кенна и поцеловала подставленную ей щеку.