– А где она? – спросил Лев.

– У себя в комнате сидит, – ответил управляющий. – Как Петю увезли, так и сидит. Мне кажется, она даже не ложилась. Я ее завтракать звал – не пошла.

– Проводите меня к ней, – попросил сыщик.

– Идемте, уважаемый, – кивнул Чанба.

Они вошли в дом. Первое, что бросилось Гурову в глаза в просторном холле, – это занавешенное черной материей зеркало на стене. Обитатели виллы показывали, что помнят об убитом. Такой же черный креп был и в гостиной.

Миновав гостиную, управляющий и следовавший за ним Гуров свернули направо. Здесь была еще одна дверь, перед ней они и остановились.

– Вот ее комната, – шепотом проговорил Чанба. – Идите, уважаемый Лев Иванович, побеседуйте с ней. Может, это даже хорошо, что кто-то к ней придет, отвлечет.

Гуров шагнул к двери и постучал. Только потому, что внимательно прислушивался, он различил негромко произнесенное «войдите».

В комнате на стуле возле окна сидела молодая женщина. В руках у нее была губка, какими протирают окна, и она производила впечатление человека, присевшего на минуту передохнуть. Между тем она, скорее всего, сидела на этом стуле уже несколько часов. А может, и весь день.

– Здравствуйте, Настя, – поздоровался Лев. – Я из полиции, меня зовут Лев Иванович Гуров. Ваш хозяин попросил меня принять участие в расследовании гибели вашего брата. Но прежде я хотел бы выразить вам мои соболезнования.

– Да, спасибо, – кивнула женщина. – Меня, правда, уже спрашивали, но я могу и вам рассказать. Садитесь…

Тут она оглянулась, сообразила, что второго стула в комнате нет, и пересела на кровать.

– Я беседовал с капитаном Синичкиным, который ведет это дело, – начал Гуров, – и он сообщил мне, что вы, видимо, были последним человеком, который вчера видел Петра. Вы ведь вчера вечером беседовали?

– Да, там, в парке, – ответила Настя, неопределенно махнув рукой в сторону окна. – Мы каждый вечер подолгу беседовали. Если он с Егором Борисовичем не уезжал, конечно.

– И во сколько вы расстались?

– Десять уже точно было… Я, когда с Петей рассталась, сразу спать пошла. Когда ложилась, посмотрела на часы – было без двадцати одиннадцать. Так что расстались мы, наверное, где-то в десять двадцать.

– Брат говорил вам, зачем собирался идти в кабинет хозяина?

– Да, он сказал, что ему надо какой-то документ в Москву подготовить и отправить. А еще, что он ждет подрядчиков, им нужно деньги отдать.

– Скажите, а Кривулин часто поручал вашему брату передавать деньги?

– Да, он Пете полностью доверял, – кивнула Настя. – Про Петю все знали, что он копейки чужой не возьмет. Так что такие поручения Егор Борисович ему часто давал.

– А о какой сумме идет речь, брат вам не говорил?

– Нет, не говорил.

– Где проходил ваш разговор с братом?

– Там, в верхней части парка. – Настя вновь показала рукой в окно, на этот раз ее жест был более определенным. – На верхней террасе есть скамейка, мы на ней любим сидеть. Любили то есть…

– Пока с братом беседовали, и потом, до того как лечь, вы видели кого-нибудь? Кто-то попался вам на глаза?

Настя задумалась, потом ответила:

– Пока мы разговаривали – нет, рядом никого не было. А когда спустились – да, видели. На нижней террасе Александр Ермолаевич возился, листья убирал.

– О ком вы говорите? – спросил Гуров и пояснил: – Я ведь еще не всех здесь знаю.

– Александр Ермолаевич – это наш садовник, – объяснила Настя.