— Правда?

Тони постучал ножом по своей тарелке.

— Ты и сама, Китти, вроде устрицы, — ухмыльнулся он.

Она бросила на него неуверенный взгляд, потом улыбнулась.

— А ведь и верно, — сказала она. — Надо же! Меня никогда прежде не сравнивали с морской живностью.

— Не обижайтесь, мисс Батлер, — вмешалась матушка, — у нас в доме сравнение с моллюском означает комплимент.

Тони засмеялся, а отец добавил:

— Вот именно, вот именно!

Китти все еще улыбалась. Потом привстала, чтобы достать судок с перцем, а когда села, то убрала ногу под стул, и я почувствовала, как мое бедро холодеет.

Когда бочонок с устрицами опустел и лимонад и пиво тоже кончились, Китти объявила, что в жизни не помнит такого прекрасного обеда, мы отодвинули стулья от стола, мужчины закурили сигареты, а Элис с Родой накрыли стол к чаю. Разговор продолжился, Китти задавали еще вопросы. Встречалась ли она когда-нибудь с Нелли Пауэр? Знакома ли с Бесси Беллвуд, с Дженни Хилл, с Весельчаком Джоном Нэшем? Далее тема сменилась: правда ли, что у мисс Батлер нет молодого человека? Она ответила, что у нее нет времени на кавалеров. А есть ли у нее семья в Кенте и давно ли она с ними виделась? С тех пор как умерла бабушка, не осталось никого. Матушка покачала головой и заявила, что это никуда не годится; Дейви сказал, что, если мисс Батлер хочет, мы можем предоставить ей кого-нибудь из наших родственников, поскольку у нас их явный избыток.

— В самом деле? — поинтересовалась Китти.

— Да, — кивнул Дейви. — Вам ведь, наверное, известна песенка:

Не успел он окончить стишок, как внизу стукнула дверь, на лестнице послышались громкие голоса и на пороге появились двое моих двоюродных братьев и сестра, за которыми следовали дядя Джо и тетя Розина, все в своих лучших туалетах — они на минуточку, сказали они, только взглянуть одним глазком на мисс Батлер, если мисс Батлер не возражает.

Снизу принесли еще стульев и чашек; ритуал знакомства был продолжен, маленькая комната наполнилась дымом и смехом, сделалось душно и жарко. Кто-то подосадовал, что нет пианино, иначе бы мисс Батлер могла бы что-нибудь для нас исполнить, и тут Джордж — старший мой кузен — спросил: «Губная гармоника сойдет?» и извлек ее из кармана пиджака. Китти покраснела и отказалась, но все закричали: «Пожалуйста, мисс Батлер, ну пожалуйста!»

— Как ты думаешь, Нэн, — спросила она, — стоит ли мне срамиться?

— Ты и сама знаешь, срама не будет, — отвечала я, довольная тем, что она наконец обратилась ко мне, причем использовала прилюдно имя, принятое только между нами.

— Ну хорошо, — согласилась Китти.

Для выступления расчистили небольшое пространство, Рода побежала домой привести своих сестер.

Китти спела «Мой любимый вот там, на галерке» и «Официантку из кафе», потом повторила «Любимого» для только что явившихся сестер Роды. Далее она пошепталась с Джорджем и со мной, я принесла ей шляпу и прогулочную трость отца, и она спела пару песен из мужского репертуара, заключив их балладой, которую исполняла в «Варьете» напоследок — про возлюбленную и розу.

Мы бурно аплодировали, без конца трясли ее за руку и хлопали по спине. Китти раскраснелась и явно устала. Дейви предложил:

— А ты, Нэнс, как насчет того, чтобы спеть?

Я вздрогнула.

— Нет, — мотнула я головой. — В присутствии Китти не стану петь ни за какие коврижки.