Только вот…
— Что «только»?
— Я боюсь за тебя. Ты уверен, что никто не знает, где ты сейчас живешь?
— Уверен. Я никому не говорил.
— И ничего подозрительного вокруг себя не замечал?
— Да нет вроде… Только почему они на Арсеньева ополчились? Он-то при чем?
— Наверное, думают, что он с тобой как-то связан.
— Сволочи! Меня из виду потеряли, теперь думают, что я должен за друга заступиться и раскрыться!
— А ты не раскроешься?
— Не знаю даже, как быть. — Митя задумался. — С одной стороны, Андрей для них сейчас единственная ниточка, которая может привести ко мне. Я же никогда не допущу, чтобы кто-то другой, а тем более семья этого другого расплачивалась за мои поступки. С другой — он-то ни сном ни духом не замешан, даже не знает, что я написал в статье. Он предоставил мне полное право распоряжаться собранными материалами…
— А мне он этого не говорил.
— Представь себе, предоставил. И если они будут уверены, что мы с Арсеньевым никак не пересекаемся, что он не знает даже, где я, они должны тогда оставить его в покое. Так что пусть все остается по-прежнему. Ты меня не видела и не слышала.
— Ты уверен, что так лучше?
— Мне кажется, да.
Митя снова заходил по комнате, очевидно, взвешивая все «за» и «против». Потом остановился перед Нелли:
— Да. Пусть все остается как есть. За Арсеньевым они, очевидно, следят. Если я сейчас позвоню Андрею или встречусь с ним, они и меня засветят, и в него вопьются мертвой хваткой. Если же я на этот их звонок никак не отреагирую, они наконец поймут, что Арсеньев никак не может повлиять на факт публикации или непубликации статьи. И тогда он им станет больше не нужен. Логично?
Нелли не ответила.
— Я спрашиваю, логично?
— Вполне. Только…
— Что опять?
— Все равно мне все это не нравится.
Она встала, слегка потянулась, разминая затекшую спину:
— Ну ладно, пошли на кухню, я буду тебя кормить.
За ужином они болтали на разные несущественные темы. Нелли улыбалась, смеялась, а про себя никак не могла решить еще одну проблему: сказать ли Мите о том, что она случайно узнала в поликлинике? Теперь, когда она наглядно увидела, в какое опасное дело он встрял, ее прежнее решение промолчать уже не представлялось особенно удачным. Если Кира ждет Митиного ребенка, это заставит Митьку быть более осторожным и не лезть на рожон. Тревога за Митькину жизнь у Нелли была сильнее, чем ревность к той красивой блондинке. А если нет? Если это не Митькин ребенок, то известие о том, что любимая женщина потеряна навсегда, заставит его сломя голову ринуться в самое пекло.
Это последнее соображение перевесило. На этот раз Нелли ничего не сказала.
24
С утра у Жени было удивительно хорошее настроение. Погода была замечательная, после трехдневного дождичка снова установилась жара. Проснувшись, она выглянула в окно и сразу решила, что сегодня они с Санькой сразу после завтрака отправятся купаться.
Она тихонечко напевала, возясь у электроплитки, дверь на террасу была распахнута, и от кухонного стола, где стояла Женя, были видны кусты цветущего шиповника. Лариса Васильевна, глядя на дочь, ласково улыбалась: она давно уже не видела ее такой.
Сегодня должен был приехать Андрей.
Когда он вернулся из командировки, то на следующий же день неожиданно объявился на даче — с утра пораньше. Они как раз завтракали. Санька с радостным визгом выскочил из-за стола, кинулся к нему и повис на отцовской шее. Женя смотрела настороженно, не зная, чего ожидать и к чему готовиться. |