— И всё же, зачем вы убили его, майор? — досадливо поморщился Майкрофт. — Теперь мафия пришлёт сюда другого capo del personale, который будет осторожнее. А мы окажемся отброшены на исходные позиции.

— Он подошёл слишком близко к правде, — нехотя сказал Ватсон. — Даже когда я взял вину на себя… он мне поверил, но всё-таки не до конца.

Майкрофт Холмс ссутулился — как сутулится крестьянин под привычной ношей.

— Ватсон, а вы точно уверены, что это именно он? — спросил он.

— Кто же ещё? Всё как во времена Джека Потрошителя. Тот же инструмент, те же раны. Он снова сделал это, сэр, и я не успел ему помешать.

— Месячный отчёт, — потребовал величайший из подданных Её Величества.

— Как обычно, — сказал Ватсон. — В феврале он был относительно здоров. Я даже обходился без обычных лекарств. Потом началось обострение. Он стрелял из пистолета в стену. Может быть, хотя бы отнять у него огнестрельное оружие?

— Увы, Ватсон, увы. Оставьте ему эту игрушку. Тем более, он никогда не стрелял в людей.

— Как скажете, сэр. Но вчера я провёл у его постели всю ночь: ему было очень нехорошо. Всё как обычно в конце марта.

— Март у него обычно выпадает, — сказал Майкрофт.

— Да, конечно. Сегодня на его календаре девятнадцатое апреля.

— Как он себя ведёт?

— Как обычно во время обострений. Ещё он каждую ночь играет на скрипке, как он это называет. Я не мог слушать эти жуткие звуки — вы сами знаете, что это такое — и отсыпался в клубе. Дозу успокаивающих пришлось увеличить, так что это стало заметно. Пришлось несколько раз пожаловаться в клубе, что он опять злоупотребляет наркотиками.

— По-своему это даже забавно, — с усилием выговорил Майкрофт Холмс.

— Не очень. Один клиент, заядлый кокаинист, проявлял чрезмерное любопытство к его состоянию. Я сказал, что Холмс недавно перешёл на какое-то новое средство, но он мне, кажется, не поверил.

— Ничего, забудет… Что дальше?

— Как обычно. Один припадок — ну, знаете, как это у него бывает. Несколько раз переодевался женщиной.

— Старухой? Этой, как её…

— Домовладелицей, якобы сдающей мне комнату. Он в таком состоянии себя называет «миссис Хадсон». Пытался прибираться, взбивать подушки… всё как всегда. Но я не уследил за ним, и он в этом ужасном старушечьем наряде выбрался на улицу.

— Это всё обычно. Но как он смог?..

— Пока не знаю. Сегодня утром он мне признался, что шлялся возле гостиницы — думаю, той самой, на Мерилбон Роуд — и клянчил милостыню. Потом принялся рассуждать о том, что в результате его деятельности воздух Лондона становится чище, ну и про порок и добродетель. Все признаки.

— Но как он заманил девушку в номер?

— Он её не заманивал. Девушку привёл в номер клиент. Холмс дождался момента, когда он выйдет, и проник в номер. После своей обычной работы девушка, скорее всего, отдыхала, закрыв глаза, а на шаги не обратила внимания, думая, что это клиент. Дальше он действовал по своей обычной схеме: перерезал горло, потом выпотрошил. Надо будет, кстати, найти того клиента, прежде чем это сделает полиция. Он мог видеть старуху — а тогда у нас будут проблемы.

— Но как Шерлок проник в гостиницу?

— Скорее всего, его просто впустили. В округе все знают: мистер Холмс иногда переодевается старухой, чтобы следить за преступниками. И всячески готовы помочь… Теперь, после убийства, его репутация великого сыщика только укрепится, — с горькой иронией сказал Ватсон.