|
Доктор усыпил несчастную хлороформом, чтобы она не чувствовала боли. Что произошло дальше, сказать трудно. Скорее всего, во время операции доктор допустил какую-то ошибку и убил свою пациентку. Так или иначе, оставлять труп с явными следами абортивного вмешательства было нельзя — я уверен, что доктора и без того подозревают… И этому мерзавцу пришло в голову замаскировать своё преступление ещё более чудовищным преступлением! Как известно, лист следует прятать среди других листьев, книгу среди других книг, а злодеяние — среди других злодейств. Он изуродовал труп, особенно потрудившись над нижней частью тела, превратив её в кровавую кашу и тем самым уничтожив все следы беременности и аборта. Всё это можно было выдать за преступление маньяка, какого-нибудь нового Джека Потрошителя. Но каков негодяй! С каким изумительным хладнокровием он расписывал нам подробности своего преступления! Впрочем, в одном месте его всё-таки занесло. Помните этот сюжет с эскизом мёртвой женщины, древнеримской мученицы? Он сказал: «там были подробности, которые мог знать только тот, кто видел Анну обнажённой». Но каким образом врач, лечащий нервные заболевания, мог видеть несчастную девушку обнажённой? Хирург — другое дело: ему показывают даже то, что не всегда показывают любовнику. Он выдал себя, Ватсон!
— Простите, Холмс, — осторожно заметил Ватсон, — ваша версия очень правдоподобна, но что вы скажете о словах несчастного отца — «Анна, наверное, вас уже заждалась»? Если это не ложь, то они доказывают, что бедняга и в самом деле страдает провалами в памяти. А это, увы, означает, что его пока нельзя списывать со счетов как возможного участника преступления — или даже преступника… — Именно эти слова и убедили меня в моей правоте, — сказал Холмс. — Отец знал, что дочери предстоит аборт, хотя и делал вид, что не знает этого. Он понимал, что доктор Струццо — виновник её гибели. И он сказал ему: «Анна вас уже заждалась» — там, где она сейчас пребывает, то есть по ту сторону земного бытия. Это был не провал в памяти, это была угроза! И, видимо, доктор воспринял её всерьёз. Иначе бы он не пришёл ко мне. — Но чего он добивается? — спросил Ватсон. — Очевидно, того, чтобы отца несчастной признали убийцей и безумцем. Проще, конечно, второе. Благо, для этого всего-то и нужно, что два врача. Кстати, вы, Ватсон — подходящая кандидатура для его дьявольского плана. Правда, у вас нет соответствующего медицинского образования. Зато есть репутация, а английское правосудие в таких случаях проявляет исключительную гибкость… И, конечно, мой авторитет этот мерзавец тоже попытается использовать в своих целях… Я сегодня же свяжусь со Скотланд-Ярдом. — Лучше напишите письмо, как обычно, — посоветовал Ватсон. — Я, наверное, захвачу его с собой: мне всё равно проходить мимо почты. — Очень любезно с вашей стороны, — пробормотал Холмс, устраиваясь у бюро и доставая из папки лист писчей бумаги. — Кстати, Ватсон, вы не помните, куда я мог подевать новые перья? — Наверное, вы сочли их местоположение фактом, недостойным вашего внимания, — мстительно сказал Ватсон. Холмс рассмеялся. — Дорогой друг, не будем обмениваться булавочными уколами. Перед нами стоит задача: передать преступника в руки правосудия. Помогите мне найти письменные принадлежности — и за дело!
Доктор Ватсон запахнул полы пальто. Ветер, сырой и промозглый, продувал переулок насквозь. Он миновал знакомую вывеску «Хорька и Ручейника» — недурного паба, где он, бывало, позволял себе пропустить пинту-другую. Ему приходилось слышать о том, что совсем рядом находится какое-то итальянское заведение, но он никогда не придавал этому значения. |
