Максим обнял старика и попытался что-то сказать, но не смог. Он отошёл к столу, наполнил вином оба бокала и выпил свой практически залпом.

— Первое дело, это смотреть на посох и обруч. У Самоподнявшихся личей там камни зелёного цвета. Да и глаза у них зеленым отдают, вродь как поблескивают. С ними есть шанс поговорить и они единственные, кто уживается с живыми и даже берёт себе живых учеников. У Поднятых камень на обруче обычно зелёный, а на посохе — красный. Глазки-то у них желтенькие. Тут дело хуже. Поднятые своему существованию не рады, договариваться с ними удавалось редко. Ну, а если всё красное, то беда. Это Обращённый. Самый злобный из всех видов. Его "Зависть нежити" с ума сводит. Ему убивать надо. Даже нежить рядом с ним уживается с трудом. Наливай, — архивариус слегка вспотел во время своей речи. Почти час потребовался магу, чтобы уговорить обоих стариков подробнее рассказать ему, что они знают про личей. Йогль первые полчаса только ругался, а потом начал уговаривать Макса отказаться даже от мысли о том, что встреча с личем в ближайшие сто лет для него может кончится чем-то иным, кроме смерти, а то и превращением в поднятую нежить. Завершилось всё тем, что лепрекон вызвал к себе в помощь Стандока и Максиму с большим трудом удалось перевести разговор на получение необходимых ему сведений.

— Ты, внучек, про коробочку-то никому не говори. Забыли все про неё да и ладно. Дед меня так застращал в молодости, что я к ювелирному-то верстаку даже подойти боялся. Так и выучил только кожевенное дело, ну, чтоб ботиночки чинить хорошо да быстро. И с собой её не таскай. Очень уж опасная она, соблазнов много вызывает, — сказал на прощание Йогль и грустно посмотрел на мага, понимая, что ему так и не удалось отговорить его от встречи с личем.

Паранойя лепрекона передалась Максу, который открыл почтовый ящик и вложил полученную коробку в письмо, указав получателем самого себя. Он уже прикинул, что в ближайшие часы ему так же предстоит поступить со всем ценным и тяжёлым содержимым сундука и инвентаря. Кто знает, когда они вернуться в Город, а путешествовать с ценными вещами и перегрузом в Барлионе не принято.

Со Сталкерами договорились на контракт с условием. Если не вникать в каждый пункт контракта, написанного на шестнадцати листах, то суть его состояла в следующем: Сталкеры обеспечивают доступ к посёлку телепортом из приграничной деревни. Если Бастиону удаётся обеспечить доступ в посёлок всего рейда, то участники соглашения зачищают совместно три обнаруженных данжа и обеспечивают охрану посёлка на тридцать дней. Если доступ не получается, то контракт будет считаться не действительным и Бастион возвращается в Город самостоятельно, купив Свиток Перемещения за свой счёт.

Покупка свитка за десять тысяч и оплата виверн, которые должны были доставить участников рейда до указанной в контракте деревни, почти в ноль опустошили общую казну клана. Макс от полёта ожидал большего. Два часа перелёта оказались совсем не такими, как он себе представлял. Разглядеть окрестности при взлёте и посадке ещё как-то было можно, но на большой высоте удавалось рассмотреть только общие контуры. В большей степени этому мешала сама виверна, крылья и тело которой перекрывали возможность смотреть вниз. Попыткам хоть немного высунуться из-за козырька и посмотреть вниз, мешали толстые кожаные ремни и сильный поток встречного воздуха, заставляющий прикрывать глаза и раздувающий щёки пузырём.

— Все за мной, быстро! — на секунду появившись из инвиза, убийца со значком Сталкеров, махнул им на дорогу, уходящую из деревни к горам.