Это вертелось у него в голове все время, и он решил заговорить, чтобы хоть что-то выяснить.

– Я слышал, как ходит лифт, – сказал Нат, потом добавил: – Вся площадь оцеплена полицией. Вас останавливали?

Гиддингс нахмурился:

– Останавливали.

– Меня тоже. – Это было не совсем так, но он ведь разговаривал с ними.

– И вы спрашиваете, кто еще сейчас в здании, – сказал Гиддингс, – и зачем?

– Именно так.

– Возможно, – медленно начал Гиддингс, – вы это выдумали, и здесь никого нет...

Гиддингс запнулся, обернулся, и они оба уставились на красное табло, которое загорелось над дверью лифта; оба услышали звук движущейся кабины. Взглянули друг на друга.

– Я ничего не придумал, – сказал Нат.

– Теперь я вам верю.

– Запомните это на будущее.

Всю дорогу, вниз в вестибюль и наружу на площадь, где Нат выяснил, что там, все еще стоят полицейский-негр и его громадный ирландский коллега, Гиддингс молчал, присматривался и прислушивался.

Нат спросил:

– Пока вы здесь стоите, проходил кто-нибудь кроме нас внутрь?

Барнс, тот чернокожий, полицейский, ответил: 

– А почему вы спрашиваете, мистер Вильсон?

Шэннон, ирландец, сказал:

– Это большое здание. У него много входов. – Он пожал плечами. – Мало ли, уборщицы или еще кто.

Нат снова спросил:

– Кто-нибудь входил внутрь?

– Один человек, – ответил Барнс. – Электрик. Сказал, что его вызвали из-за какой-то неисправности.

 – Кто вызвал? – спросил Гиддингс.

– Это мне тоже пришло в голову, – ответил Барнс и замялся. – Но поздновато. – Он помолчал. – Это очень важно, мистер Вильсон?

– Не знаю.

Он не лгал. Он снова вспомнил те наряды на изменения, которые лежали в его кармане, и понял, что нервничает из-за них. Но между ними и тем, кто вошел в Башню, не могло быть никакой связи, потому что изменения касались только распределительной сети, работы по которой уже закончены или почти закончены.

– Этот человек ездит в лифтах то вверх, то вниз, – сказал он.

Физиономия Шэннона расплылась в безбрежной улыбке.

– Ну и что здесь плохого? – Если кому приспичило покататься в лифте, вас от этого не убудет, – сказал он примирительно с сильным ирландским акцентом.

Гиддингс спросил:

– А электрик, что он нес? Было у него что-нибудь?

Барнс ответил:

– Сумка с инструментом.

Шэннон его поправил:

– Откуда, Фрэнк, все было не так. Он нес такую чудную, блестящую атомную бомбочку. – Он развел руками, чтобы показать ее размер. – С одной стороны зеленая, с другой красная, и искры из нее летели – любо-дорого смотреть.

– Перестань, Майк, – одернул его Барнс. Потом сказал Нату: – У него была обыкновенная сумка с инструментами. А на голове – каска.

– Он уже вышел?

– Если и да, то не здесь, – ответил Барнс и заколебался: – Но ведь все остальные входы закрыты, правда, мистер Вильсон?

– По крайней мере, должны быть закрыты, – сказал Гиддингс, посмотрев на Ната.

– Но стоило бы проверить.

Все входы в огромное здание оказались закрыты.

Нат спросил:

– Неужели нигде нет ни одного сторожа? Ни одного охранника?

– В обычный день, – сказал Гиддингс, – тут кишмя кишит от рабочих. Вы это прекрасно знаете. И никто, кому здесь нечего делать.