Потом инспектор произнес:

– Иногда мне кажется, что весь мир сошел с ума.

– Аминь! – ответил капитан.

Медленно, мучительно медленно женщины одна за одной влезали в матерчатую петлю. Некоторых приходилось буквально всовывать в мешок. Их ноги через отверстия торчали наружу. У всех без исключения глаза были расширены от испуга. Некоторые плакали. Некоторые молились.

Паоле Рамсей выпал номер двадцать два.

– Я не хочу ехать, – сказала она мэру, когда они вместе ожидали ее очереди. – Я хочу остаться с тобой.

Мэр, ласково улыбаясь, покачал головой. Это не была его широко известная предвыборная улыбка; эта улыбка приоткрывала его истинное «я».

– Я хочу, чтобы ты уехала, по чисто эгоистическим соображениям.

– Эгоизм, у тебя?

– Я хочу, чтобы ты уехала, – повторил мэр, – потому что больше всего на свете хочу видеть тебя в безопасности. – Казалось, за улыбкой мэр старался скрыть иронию над самим собой. – Я хочу этого больше, чем попасть в Белый дом. Ты нужна Джилл.

– Джилл уже взрослая девушка. Ты это прекрасно знаешь, – Паола осмотрелась по сторонам. – Где Бет?

– В канцелярии с Бентом. Они уединились на минутку.

– Я думала, она впереди меня.

Мэр и не помнил, когда последний раз солгал своей жене.

– Я не знаю, – ответил он и посмотрел в окно; спасательный пояс уже поднимался от крыши Торгового центра.

Генеральный секретарь выкрикнул:

– Номер двадцать один, пожалуйста!

Никто не отозвался. Он вызвал снова.

– Эй, – сказал кто-то, – это ведь вы! Это ваш номер!

Девица в бикини, танцевавшая в углу зала, прервала свой машинальный ритуал, потрясла головой, как будто хотела очухаться.

– Я думала, у меня сорок девять. – Она рассмеялась. – Это отлично. – Она помахала всем рукой и помчалась на посадку. Голая грудь ее подпрыгивала. – Вот и я, хоть и не в форме.

– Господи, – не выдержал мэр, – и эта – раньше всех? Почему?

– Обычно ты бываешь сдержаннее, Боб, – нежно улыбнулась Паола. – Она просто пьяна. И перепугана. Единственная разница между нами в том, что я не пьяна.

- И не раздета.

- Какое это сейчас имеет значение?

Мэр сердито взмахнул рукой.

– Я не настолько узколоб и не настолько старомоден, чтобы верить, что некоторые качества... – он неожиданно запнулся. – Нет, – закончил он с каким-то удивлением, – это и в самом деле не имеет значения? Есть вещи и поважнее.

– А для меня самое важное, – сказала Паола, – остаться с тобой.

– Нет, поезжай, – ответил мэр. Голос его звучал решительно и безапелляционно.

Они видели, как усаживают в петлю полуголую девицу. Кто-то бросил ей платье. Она удивленно вытаращила глаза и вдруг, как будто только теперь осознав свою наготу, закрыла грудь руками и заплакала.

- Что я наделала, – рыдала она, – я же не могу так...

– Поехали! – скомандовал шеф пожарной охраны, который руководил операцией. – Держись, девка, потом оденешься, целее будет.

Вопли девушки заглушил свист ветра.

Мэр взял жену за руку и подошел к окну, ставшему местом отправления.

– Как на аэродроме или на причале, – сказал он, – просто не знаешь, что сказать, правда?

Они стояли молча, держась за руки, и наблюдали, как спасательный пояс приблизился к крыше Торгового центра и завис над ней. Видели, как сержант вынул девушку из петли, как будто она вообще ничего не весила.