Зиб еще долго держала свою, потом уронила ее и зарыдала.

Телефон снова зазвенел. Нат подбежал к нему.

Губернатор сказал:

– Осталось только две женщины. Потом начнем отправлять мужчин, всех по очереди.

Он не сказал ничего особенного, но в голосе явно чувствовалось напряжение.

– Хорошо, – ответил Нат. – Я уже говорил с сержантом. Он считает, что люди либо подчиняются, либо бунтуют, и если вспыхнет бунт...

– То он бы взял ближайший ломик и трахнул первого попавшегося по башке, да? – спросил губернатор. Судя по голосу, он был того же мнения.

Верно, – сказал Нат, – Он знает, как это бывает, и ему не впервые. Говорит, если будем рассусоливать... – Он умолк, вспомнив, что говорит с потенциальной жертвой, но потом продолжал, деваться было некуда: – Если будем рассусоливать, – повторил он, – то, по его мнению, никто не выберется из Башни живым. Мне очень жаль, мистер губернатор, но он так считает, и я с ним должен согласиться.

– Не стоит извиняться, молодой человек. Я с ним тоже согласен. Есть какие-нибудь предложения?

– Есть, и даже несколько. – Нат замолчал, чтобы привести в порядок мысли. – Вы могли бы их заранее предупредить, что при первом же признаке неповиновения я дам команду сержанту, и он задержит переправу, пока все снова не выстроятся в очередь. Если в этом кто-то усомнится, то дайте ему трубку и я сам ему это повторю.

– Пока связь будет работать, – добавил губернатор.

– Об этом я тоже думал, – ответил Нат. – Тогда мы тут же перейдем на волну местного радио. Там приготовлен переносной передатчик с микрофоном. Если телефон откажет, переключимся на радио. Там, наверху, есть транзисторный приемник?

– Как раз транслируют рок-н-ролл, – ответил губернатор и добавил: – Значит, договорились.

– Если телефон откажет, – продолжал Нат, – вы никак не сможете связаться с нами. Если начнутся неприятности, просто помашите из окна платком и мне сообщат. Ладно?

С минуту было тихо.

– Ладно, – ответил губернатор. И снова тишина. Потом: – Я вам поражаюсь, молодой человек. Вы проделали фантастическую работу. Мы все вам благодарны. – Пауза. – Я говорю это на случай, если не представится возможность обнять вас лично.

– Сделаем все, что в наших силах, чтобы выручить вас всех, – ответил Нат.

– Я знаю. И благодарю.

32

19.53 — 20.09

Первые сорок этажей Башни уже погрузились во мрак. Постовой Майк Шэннон задумчиво смотрел на дымившуюся громаду и недоверчиво качал головой:

– Ты видишь, Фрэнк? Весь верх этой домины раскалился докрасна!

Так и было. Большинство стекол уже полопалось от жара, наружу валил дым, но и сквозь него в сумерках было прекрасно видно, как здание постепенно раскаляется докрасна, и в беспорядочных завихрениях воздуха, вызванных перегревом, казалось, что оно извивается.

– Ты умеешь молиться, Майк, – сказал Барнс. – Так вот сейчас самое время. – Он помолчал. – А какой был великолепный вид, помнишь? И сколько шикарных людей пришло на него взглянуть!

Высоко над ними из окна банкетного зала вновь вынырнул спасательный пояс, который по дороге к крыше Торгового центра на миг позолотил лучи заходящего солнца. Толпа во все глаза следила за ним. Шэннон перекрестился.

– Изжарится заживо, – сказал Барнс. – Интересно, о чем они думают? – И добавил: – О Жанне д’Арк.

В его голосе впервые послышалась ярость:

– Того маньяка внутрь пустили мы, Майк, и я этого никогда не забуду, хотя тот тип, прости его Господи, и говорит, что все мы братья.