|
Дверь оказалась не банковско-сейфовой, а, по меньшей мере, противоатомнобомбной. Блеснул свет. По ту сторону порога оказалось залитое светом помещение. Олег подтолкнул Юлию в спину, она шагнула вперед как завороженная. Дверь закрылась с мягким чмокающим звуком. Ей даже показалось, что из помещения тут же начали выкачивать воздух. Она ошеломленно оглядывалась. Это был зал, где под потолком празднично сверкала многорожковая люстра, пол устлан мягкими коврами, а мебель тоже по-дворянски добротная, богатая, роскошная. Посреди зала массивный широкий стол. Юлия тут же представила на нем расстеленную карту, над которой склонился вождь всех народов. Взгляд зацепился за массивный предмет на столе, ноги сделали пару шагов, сознание сделало тысячи примерок, пока в памяти не всплыло: чернильница! Мраморная или малахитовая, она не знает, что такое малахит, но где-то читала, что у вельмож на письменном столе находилась именно малахитовая чернильница. Даже у Пушкина, наверное, малахитовая. - Это что? - спросила она потрясенно. - Когда это Зимний дворец перенесли под землю? - Зимний в Питере, - буркнул он. - А это... Москва. - Ну, Кремлевский! - Куда зачуханyому Кремлевскому... Он ходил вдоль стены, открывал и закрывал стенные шкафчики. Иногда Юлия видела, как отворял тяжелые сейфовые дверцы, но ничего не брал, бурчал что-то под нос и переходил дальше. Наконец вытащил пачку шоколадных плиток. Она поймала на лету чуть ли не пастью, жадно сорвала обертку. Тонкие ломтики захрустели на зубах. В измученное тело с каждым проглоченным ломтиком ринулась молодая сила. Последний раз ела едва ли не в обед, домой неслась, мечтая восполнить сожженные в шейпинге калории, но теперь и курица в микроволновке, и кофе... - Ты хоть кофе выключил? - спросила она. - Я и не включал, - ответил он, и она ощутила странное тепло, что он сразу понял, о чем она подумала. - Я ждал твою хваленую курицу. - Сожрут другие. Или засохнет, как мумия. Шоколад, как она заметила сразу, не простой "солдатский", толщиной в палец и размером с крышку табуретки, а словно бы его сложили здесь в ожидании красивой женщины. Олег оглянулся, спросил удивленно: - Ты что, с оберткой жрешь? Высокий, с выпуклой грудью, он в недоумении разводил широкими руками, приглашая ее полюбоваться на перевивающие их мышцы, на могучие косые мускулы, ровные квадратики живота. А пробитые, словно пулеметной очередью, джинсы зияли столь откровенными дырами, что она молча фыркнула, наморщила носик и с трудом оторвала взгляд. - Кстати, - сказал он благожелательно, - здесь есть ванная. Она оглядела себя, поморщилась: - Это было бы кстати, но... Это не то же самое, что принимать ванну посреди Большого театра? - Не важно, - буркнул он. - С твоей фигурой - почему нет? Ты ванну обожаешь. Даже стерильно чистенькая лезешь под душ. Запах, что шел от ее одежды, показался ей удушливым смрадом. В ванную захотелось до писка в желудке, но все же спросила подозрительно: - Выйдя из ванной, я снова споткнусь о запейтболенные трупы? - До трех раз, - проворчал он, - до трех раз... Она вскинула брови: - До или включительно? - До, - ответил он. Оглянулся. - Ты еще здесь? Она не стала спрашивать, где ванная, хотя здесь ее отыскать явно труднее, чем в апартаментах "Националя", пошла наугад, и - слава женской логике! - почти сразу наткнулась на красивые двери из незнакомого материала. |
