Прежнее копье по-прежнему мерно покачивалось на лошадином боку. В грудь хищника вошло другое оружие, появившееся прямо из воздуха и послушно упавшее в подставленную стальную ладонь рыцаря. Его он и метнул, пробив матерого зверя насквозь и пришпилив к дереву.

Серый хищник издал протяжный рев и растаял в беззвучной вспышке. В гигантском дереве осталось торчать копье, выглядящее как железная зубочистка.

- Сегодня зол я, видят боги – прогрохотал рыцарь, поведя клиновидным шлемом, наведя его острый конец на клубящуюся за ближайшим деревом тьму – Не хочешь коль ты мертвым пасть от моего удара – изыди прочь.

За деревом мелькнула огромная тень, широкоплечая, массивная, в толстую кору вцепилась пятипалая лапища, по земле ударила толстая дубина достигающая двух метров в длину. Неведомый гигант чуть помедлил,… а затем ладонь разжала пальцы и убралась за дерево. Следом утянулась и дубина, оставив в слое листвы глубокую канаву, быстро заполняющуюся древесным мусором. Послышалось глухое и недовольное бормотание, медленно удаляющееся прочь. До слуха рыцаря донеслись затихающие тяжелые шаги.

Бронированный конь под всадником недовольно фыркнул и топнул левым передним копытом. Что-то сдавленно вякнуло. Под лиственным ковром судорожно зашебуршилась неведомая зверушка, дернувшись пару раз и затихнув навсегда.

И вновь рыцарь погрузился в дрему. Медленно брел конь вперед. Прочие встретившиеся им на пути монстры пугливо уступали дорогу грозному всаднику – круто свернула и ушла прочь кабанья семья, возглавляемая седошерстым клыкастым кабаном, поспешно умчались три эльфа лучника, облаченные в лохматую неприметную одежду лесовиков, закопались в листья несколько оборванных разбойников и затихли словно пугливые мыши.

Путь всадника был извилист и долог. Он вел по таким глухим заповедным местам, где не было власти у магии переноса. Сюда было можно попасть только своим ходом, преодолевая опасности, блуждая, обходя толстенные тела упавших деревьев гигантов, пересекая наполненные темной и неприятной на вид стылой водой речушки, проходя засыпанными листвой оврагами, где каждая пядь была населена ядовитыми насекомыми и змеями. Лианы заплели паутиной проходы между деревьями, а поверх них сплели свои тенета волосатые четырехлапые пауки глоуры-птицееды, проклятьем разгневанного светлого божества лишенные четырех задних лап. Теперь их раздутые животы волочились с шелестом по листве, напоминая своим видом раздутые до невозможности бурдюки. Забираясь с огромным трудом на деревья, глоуры закрепляли паутинные плети, а затем оставшимися лапами принимались с ожесточением расчесывать свои раздутые животы, сдирая с них жгучие волоски и пуская их по гуляющему между деревьями ветру. Пауки делали это одновременно, всем гнездом и воздух в этой области Темного Края наполнялся летящей по ветру обжигающей ядовитой смертью – прикосновение к волоску грозило немедленным параличом и смертью. А волосков тысячи… они будто тычинки черного отравленного одуванчика летят по воздуху….

Бронированный всадник даже не поднял головы, когда медленно проехал под сидящими на нижних ветвях глоурами, поблескивающими красными мерзкими глазками. А те поспешно уползли подальше, волоча за собой раздутые и мерзко булькающие бурдюки животов. Высокий жеребец шагал с хрустом – его окованные сталью копыта дробили под листвой многочисленные кости жертв глоуров, забредших сюда случайно и оставшихся здесь навсегда.

Миновав еще одно упавшее дерево, рыцарь потянулся со скрежетом брони и повел шеей, стряхивая с себя сон. Вот оно…

На том месте, где когда-то росло исполинское дерево, остался лишь пень – причем с идеально ровной верхней поверхностью. Отлично сделанный срез, словно немыслимо толстое дерево срезали ножом так же легко и просто, как грибник срезает сыроежку или белый гриб. Если забраться на возвышающийся над землей на пять метров пень, можно увидеть ровную площадку шагов сорок в поперечнике.