— Рената! — завидев, мама поспешила заключить меня в объятия и расцеловала. — Милая, как ты? Он тебе ничего не сделал?

— Мама, Истван не злодей! — ужом вывернулась из её рук и выловила взглядом хмурого Авалона. Рядом с ним стояла Ядвига. Судя по взлохмаченным волосам и поджатым губам, её выдернули из дома в самое неподходящее время, и Ядвига пребывала не в лучшем настроении.

Заверив родительницу, что цела, невредима и, более того, никуда не переезжаю (тут мама заявила обратное: 'Ноги твоей в том доме не будет!'), отвела Авалона в сторону.

— Ну, что случилось? — маг бегло осмотрел меня и удовлетворённо вздохнул. Однако складка на лбу разгладилась. — Я решил, будто Истван напился до белой горячки и напал на вас обеих. Так, во всяком случае, сказала госпожа Балош и показала синяки. Это правда, Рената?

— Нет, — торопливо ответила я, оглянувшись на дом. — Мама обидела Иствана, тот вспылил, выставил за дверь и велел нам обеим проваливать. Но, — предупреждая встречный вопрос, добавила я, — всё улажено, я извинилась. Поверьте, Истван никого не бил и вполне вменяем.

— Вменяем?! — взорвалась мама. — Рената, его нужно изолировать от общества! А ты… Зачем ты перед ним унижалась?

— Затем, — отрезала я, не вдаваясь в подробности. Зачем она лезет? Родительская любовь и мнительность иногда раздражает. Вот и теперь хотелось скорее купить маме место в дорожной карете до Межена.

Не сдержавшись, таки спросила в сердцах:

— Зачем ты приехала, мама? Перессорить меня со всем Верешеном?

Родительница всхлипнула и отвернулась. Я тут же ощутила себя виноватой, но решила извиниться потом, когда всё уладится. Заодно серьёзно поговорю с мамой. Увы, не впервые! Разговоры наши неизменно заканчиваются фразой: 'В кого ты родилась такой неблагодарной, Рената?!'.

— В любом случае, нужно разобраться, — заметил Авалон. — Андор сказал, Истван перегнул палку. То, что не ударил, это хорошо, но…

Кивнула и сняла защиту с двери.

Первыми в дом вошли маги. Авалон решительно отстранил рвавшегося вперёд капрала, посоветовав успокоить несчастную женщину. Судя по выражению лица, последний не жаждал остаться наедине с мамой и поспешил допросить меня. Оказывается, родительница успела написать сразу две жалобы и обвинить Иствана в покушении на двойное убийство.

— Мама, как ты могла? — от переполнявшего меня возмущения не находила подходящих слов, просто стояла и в упор смотрела на виновницу переполоха. — Почему… По какому праву… Ты же знаешь, он этого не делал!

Мама заголосила ещё громче, твердя о детях, которых 'растишь, растишь, всю себя отдаёшь и получаешь в ответ чёрную неблагодарность'.

Капрал сочувственно глянул на меня и продолжил расспросы.

Терпеливо, подробно изложила свою версию событий. Приходилось то и дело прерываться, чтобы отвечать на эмоциональные комментарии мамы.

— Похоже, нас напрасно потревожили, — цокнул языком капрал и обернулся к маме. — Нехорошо, госпожа Балош, вводить правосудие в заблуждение. Вон, дочка у вас цела, невредима, защищает обвиняемого…

— Запугал он её! — тут же нашлась мама. — У второго господина спросите, как себя вёл тот… каторжник. И на синяки гляньте.