А может, это и хорошо, что ты попытался разгадать эту загадку. Я пока ничего не скажу остальным. А то могут расценить твою беседу как сделку с врагом. И все же возможно, в этом кроется выход. Если же не удастся… – Гвидо не договорил. Оба понимали, что их ждет, если «это не удастся». Гвидо размышлял, не повторить ли эксперимент Мортимера.
Они прошли в его кабину, и Мортимер опустился на свое ложе. Он решительно дернул рычаг вниз. Механизм действовал безотказно, потолок опустился. С помощью своего рода мысленного входа в зацепление была установлена связь. Снова его захлестнул поток мыслей, представлений, эмоций…
Но Мортимер не обращал сейчас на это внимания, он думал о Дерреке – как бы мысленно пытался произнести это имя, не делая ни малейшего движение губами.
«Алло, Деррек! Алло, Деррек! Отзовитесь!»
– Это ты, Стэнтон! – ответил кто‑то. – Говорит Деррек. Кто меня зовет?
«Я, Мортимер Кросс. Мне поручено вступить с вами в переговоры. Я бы хотел поговорить с вашим шефом».
– О! – Это было не возгласом, а каким‑то соответствующим ему знаком удивления. – Минуту, я разбужу его.
Мортимер услыхал, как несколько раз позвали: Профессор ван Стейн!
Профессор ван Стейн! Перед ним возник образ старика с коротким седым ежиком – лицо пленного ученого, которого Мортимер уже видел.
– На связи желающий вести переговоры, профессор!
Возник новый голос, глухой и неопределенный:
– По мысленному каналу?
– Да!
– Хорошо, я готов.
Мортимер с удовлетворением отмечал, что уже может сосредоточиться на отдельных потоках в сумятице представлений. Очевидно было, что и ему удалось добиться, чтобы его понимали, так как ему отвечали без промедления.
«Говорит Мортимер Кросс. Хочу быть кратким, профессор. Вы наверняка сознаете особенность вашего положения».
– Да, конечно. Что дальше?
«Вы в наших руках, и лучше вам признать это. У нас возникли некоторые проблемы с обслуживанием систем корабля, и мы требуем, чтобы вы помогли нам».
Вы не справляетесь с системой? Этого следовало ожидать. А в чем трудности?
Мортимер на минуту задумался. Он понял, что умалчивать о чем‑либо не имеет смысла.
«У нас трудности с питанием, с водой и кислородом. Нам не хватит имеющихся запасов».
Вы, видимо, полагали, что летать в межзвездном космическом корабле так же легко, как ездить на почтовых лошадях? А преодолеть предел ускорения и протонной стены можно и на летающем океанском пароходе? Предел скорости движения, за границей которого безобидный свет звезд становится смертельным дождем гамма‑лучей, период жизни одного человеческого поколения, за пределы которого не может выйти целесообразная исследовательская работа, – все это вы, вероятно, собираетесь пережить в этаком комфортабельном вагоне‑ресторане с видом на звездные туманности! Что значат в этих условиях вопросы питания и регенерации воздуха!
«Для нас они означают многое – по крайней мере, в данный момент. А если быть точными – и для вас тоже».
Безмолвный вопрос был реакцией на эту реплику. Мортимер понял, что имелось в виду.
«Если воздух не содержит более кислорода, то и вы, и все остальные члены вашей группы погибли. В каком бы состоянии вы ни находились, вам нужен кислород. Как только он будет израсходован, вы погибнете».
Заблуждаетесь! Благодаря гормональному вмешательству, которое я сейчас не могу описать подробно, мы снизили свой метаболизм до одной пятой нормальной скорости реакции. Если мы применим все наши вспомогательные средства, то сможем пойти еще дальше. Одним словом, наша потребность в кислороде составляет одну пятую той концентрации, которая обычно требуется для человека и в которой нуждаетесь вы и ваши люди. |