Погруженный в невеселые думы, он понуро мерил тяжелыми шагами мраморный пол. Он знатно поел (а также выпил), но никак не мог успокоиться, не то что уснуть; и хотя тело его одолела усталость, голова гудела от назойливых мыслей. Он был наслышан о колдовском очаровании Королевы Ведьм и прекрасно видел, как потянулся к ней Кирин. Правда, пока было неясно, охотится ли за «Медузой» также и королева Зангримара. За это говорило многое, хотя прямых доказательств не было. Но от одной мысли об этом череп толстяка покрылся испариной. «Ведь если эта зеленоликая тварь опутает парня паутиной лести, — в волнении думал он, — то все надежды Тревелона моментально растают! А вслед за ними — и надежды оправдаться в глазах верховных магов. В общем, как ни крути, а чем больше думаешь обо всем этом, тем жутче себя чувствуешь».

Вот когда он по-настоящему пожалел, что его пристрастие к горячительному дошло до ушей бессердечной верховной братии. Веди он себя хотя бы на толику поскромней, проявляй он чуть больше сдержанности в общении с бутылочкой, как знать, может быть, в этот час сидел бы он, развалившись среди пухлых подушек дивана, в своей уютной келейке в монастыре, смаковал бы по глоточку сливовый бренди из пузатого кувшинчика да, вытянув ноги к весело полыхающему камину, рассеянно слушал бы завывания ледяного ветра, беснующегося за толстыми, надежными стенами…

А вместо этого его, безоружного, запихнули черт знает куда, заперли, оставив на страже каких-то мрачного вида железок, и все это на неизвестной планете за множество световых лет от места, где ему следует сейчас находиться. Нечего сказать, положеньице! Стечение обстоятельств, черт бы его побрал! И это называется честная игра?

Внезапно легко скрипнула дверь, маг обернулся в надежде увидеть Кирина, живого и здорового, но вместо друга в комнату с подносом в руках входила Каола, девушка-рабыня.

— Унеси это, девочка, все равно я не смогу съесть и кусочка! — с трудом пропыхтел он тоном убитого горем, безуспешно пытаясь оторвать глаза от украшения подноса — приземистой, округлой бутылки, вид которой заставлял его страдать танталовыми муками. Ничего не ответив, девушка установила поднос на низкий черный столик. Затем, выпрямившись, она украдкой огляделась вокруг.

— А где высокий, ваш товарищ? — спросила она. Шумно вздохнув, маг пожал плечами:

— Не знаю! Ваша зеленоликая околдовала его и куда-то увела, и до конца пира он так и не вернулся.

Быстро скользнув через комнату, девушка опустилась на краешек кушетки подле мага.

— Послушайте, — горячо зашептала она. — Я знаю, зачем ей понадобился ваш друг, тот — высокий…

— Кирин?

— Да, Кирин. Знаю, почему она хочет завоевать его сердце. — Ее страстный голос вывел Темуджина из состояния апатии. — Но она не должна победить, слышите?!

— Ты за кого это, девочка? — Маг сощурил на нее глаза.

— Ни за кого! — яростно ответила она. — Но я против нее и против ее злодейских планов. Я не могла говорить раньше, потому что боялась, что она подслушивает — у этих стен есть глаза и уши, но если она сейчас зачаровывает вашего высокого, Кирина, то, значит, пока ей не до нас. Я нарочно пришла с подносом. Просто понадобился предлог, чтобы опять проникнуть к вам.

— Я так и думал, — усмехнулся маг. — Когда хозяева гостеприимны настолько, что не успеешь прийти с роскошного пира, как тебе тут же суют поднос с закусками, это уже явный перебор.

Девушка улыбнулась, и на ее порозовевших щеках обозначились две игривые ямочки.