– Не говори так. Ты настоящий герой.

На пороге Аарон обернулся и еще раз с каждым простился взглядом – особенно долго смотрел он на Стафу, – а затем вышел на улицу.

Наверное, вел его сам Арам. По дороге домой, на улице Чар, Аарон не встретил никого, хотя не сомневался, что наткнется на дартар, которые не примут во внимание, что на рукаве у него, видите ли, повязана цветная тесемка. Удача не изменила ему и на обратном пути.

Аарону и в голову не приходило поинтересоваться, куда подевались все те спешившие на улицу Чар всадники, те, которым предположительно надлежало удерживать геродиан в лабиринте.

– Аарон…

От изумления Аарон чуть было не схватился за меч. Он огляделся – и у входа в переулок, на том самом месте, увидел бел-Сидека. Он встревоженно огляделся снова, испуганно и подозрительно.

– Я один, Аарон, – и безоружен.

– Чего вы хотите?

– Хочу кое-что передать твоим друзьям-дартарам.

– Что такое?

– Порой даже враги играют нам на руку. Мы – моя фракция в Союзе – не хотим возвращения Накара. Я говорил Фа'таду, что готов позволить дартарам обчистить крепость, если взамен они уберутся из Кушмарраха.

– Так что вы хотели передать? – Аарон и верил, и не верил одновременно. У каждой клики в этом треклятом Союзе своя правда. Возможно, некоторые не совсем утратили связь с реальностью.

– Это очень просто и очень важно, Аарон. Они пытаются проникнуть в крепость не тем путем. Парадные ворота – лишь видимость магическая западня. Настоящий вход – с южной стороны. Он создан два столетия назад, поэтому никто не знает о нем. Стена в том месте кажется неповрежденной. Мне сказали, что ход снабжен системой сигнализации, поэтому появление ваше не будет неожиданностью.

– Они и так знают, что мы делаем. За нами наблюдают с самого утра.

– В самом деле? Поторопись в таком случае. Вы дали им уже слишком много времени. – Бел-Сидек проверил, свободна ли дорога, и снова нырнул в переулок.

Аарон тоже огляделся, но не увидел ничего, кроме мрачных зданий и пелены дождя. Он пожал плечами и заспешил вверх, на холм.

Дартары встретили его удивленными взглядами. Аарон направился прямо к Мо'атабару и пересказал ему историю бел-Сидека.

Мо'атабар не склонен был верить словам плотника, но вмешался Ногах.

– Пусть решает она, ведьма. Она-то должна разбираться в подобных вещах. И она уверена, что таким манером ничего не добьется.

– Дело дохлое, – пояснил Аарону Йосех. – Она уже потеряла троих заключенных, а пути так и не обнаружила.

Мо'атабар нахмурился: яйца курицу не учат. Однако он передал сообщение Аарона Анналайе.

Геродианская колдунья просияла, бросила то, чем занималась, и заспешила к южному фасаду крепости. Там она потыкалась немного туда-сюда, а потом застыла и молча уставилась в пространство. Затем она разразилась речью более бурной, чем вся ее болтовня до сих пор.

– Ты был прав, плотник, – переводил Мо'атабар. – Она клянет себя, что не нашла его раньше. Но оправдывается тем, что ход так дьявольски искусно спрятан.

– Она спорит сама с собой?

– А что ты хочешь? У всех геродиан крыша набекрень.

Сам Насиф был почти доволен, что геродиане очутились в столь отчаянном положении. Отражение нападений предателей-дартар не оставляло времени для размышлений о судьбе Зуки.

Впрочем, атаки их становились все более вялыми. Дартары, похоже, не особенно стремились захватить Дом Правительства, им довольно было держать его в осаде и не пускать туда никого больше.

Насиф проклинал невозможность узнать, что происходит в городе.