|
- Как тебе это удается, ты же бесплотный? - Микросреда здесь полностью контролируется. Стигмастер может делать почти все. Он взмахнул рукой, и стулья в комнате принялись с шумом выдвигаться и задвигаться под столы, а сами столы снялись с пола и, прежде чем опуститься на место, галантно прокружили по воздуху. Привыкший уже к чудесам, Найл только улыбался. Еда была восхитительной. Вкус этой пищи был Найлу совершенно незнаком. Томатный суп густой, душистый, в меру сдобрен специями, косточка телячьей отбивной обернута бумагой - корочка снаружи золотистая, поджаристая, а внутри мясо нежное, розовое. Кекс с вишневой пропиткой оказался таким объедением, что у Найла возник соблазн взять себе добавку. Мороженое с фисташками и грецким орехом просто изумляло - такая пища ему и во сне не снилась. Но и при всей вкусноте управиться со столь обильной трапезой оказалось очень и очень непросто. Чувствуя, что сейчас лопнет, наевшийся до отвала Найл откинулся на стуле, вытирая липкие от еды пальцы о влажный кусок ткани, которую вынул из запечатанного пакета. - Те, кто так питались каждый день, наверное, жили как боги. - Любопытный вывод. Может, прелесть такой жизни и состояла в приближении к божественному. А в целом создатели пищепроцессора были озабочены сугубо будничными проблемами. Божественного в них было не больше, чем в управителе Каззаке или твоем отце. Сам Найл просто млел от восторга, что полностью понимает смысл слов старца, два-три часа назад такая речь была бы выше его разумения. - Как же ты, интересно, научил меня читать? - Сравнительно простая методика, называется обучением во сне. Знание напрямую вводилось прямиком в клетки памяти твоего мозга. - Почему ты заодно не вел знания о создателях пищепроцессора? - Сделай я это, ты бы потерял вкус к самостоятельному постижению. А удовольствие такого рода - наисущественнейшая часть всякого обучения. Теперь, попривыкнув уже к старцу, Найл стал замечать, что его реакциям чуть недостает спонтанности. Не знай Найл изначально, что Стигмастер - творение человеческих рук, он бы, скорее всего, ничего и не заподозрил; лишь подумал бы, может, что возраст делает старика слегка нерасторопным. А теперь он видел, что набор человеческих реакций Стиига и впрямь ограничен. Старец улыбался в нужные моменты и вовремя кивал при разговоре, облизывая языком губы, почесывал указательным пальцем нос, но при всем при этом имел рассеянный вид, а на обдумывание ответа у него уходила секунда-другая. Не было между собеседниками той потаенной приязни, что возникает у обычных людей во время разговора. |
