— Наоборот, Аисса, вы дадите учтивый ответ. Вы сами видите, что замок окружают испанские и бретонские солдаты; эти люди грубо схватят нас и казнят, если вместе с нами возьмут короля. Чтобы нам спастись, надо дать дону Педро уехать.

— А как же сир де Молеон?

— Он не сможет нас спасти, если дон Педро останется в замке.

— Вы лжете, — возразила Аисса, — вы даже не можете обещать мне привести его ко мне. Где он? Что с ним? Жив ли он?

В это мгновенье Мюзарон по приказу своего господина высоко поднял его знамя, хорошо знакомое Аиссе.

Девушка увидела этот дорогой сердцу знак.

В экстазе сложив на груди руки, она воскликнула:

— Он видит меня! Он меня слышит! Простите меня, Мотриль, я напрасно подозревала вас… Ступайте и передайте королю, что я сейчас выйду.

Мотриль взглянул на равнину, увидел знамя, узнал его и, побледнев, пробормотал:

— Иду, — потом, когда Аисса уже не могла его слышать, злобно прошептал: — Проклятый христианин! Неужели ты будешь вечно меня преследовать? Ну нет, я избавлюсь от тебя!

XXIII

Побег

Дон Педро принял Аиссу на площадке замка, окруженный свидетелями, присутствия которых она пожелала.

Свою любовь король изъявил без пафоса: заботы о предстоящем побеге сильно охладили его желания. Поэтому в данном случае Аисса ни в чем не могла упрекнуть Мотриля; впрочем, во время беседы она не сводила глаз с появившегося под стенами замка знамени Молеона, которое реяло над валом, сверкая на солнце.

Под знаменем Аисса видела воина, которого издалека могла принять за Аженора, на что и рассчитывал наш рыцарь. Таким образом он нашел способ успокоить Аиссу, дав знать о себе, и устранить подозрения Мотриля, будто он втайне что-то замышляет против него.

Дон Педро решил, что трое самых верных ему друзей должны будут отправиться ночью разведать уязвимые места в укреплениях осаждающих. На валу под скалой, отвесно спускающейся в глубокий овраг, действительно был один пост, который охраняли не так зорко, как все остальные. Многие советовали королю выбраться из замка по веревке, привязанной к решетке окна Аиссы, но у короля, спустившегося на землю, тогда не оказалось бы коня, чтобы быстро умчаться прочь.

Вот почему было решено отыскать в земляных укреплениях самое незащищенное место и, сняв или убив часовых, пробиваться здесь, чтобы король мог бежать на добром коне.

Но днем солнце обещало светлую ночь, что могло помешать осуществить этот план. Неожиданно, как будто судьба решила благоприятствовать любому желанию дона Педро, западный ветер закружил по равнине вихри обжигающего песка и медно-красные облака, распластавшись подобно огромным стягам, всплыли из-за горизонта, словно авангард некоего грозного войска. По мере того как солнце опускалось все ниже за высокие башни Толедо, эти плотные облака чернели и, казалось, закрывали небо темным плащом. В девять часов вечера разразился ливень.

Сразу после захода солнца Аженор и Мюзарон отправились к скале, чтобы спрятаться в своем тайнике у источника.

Часовые, которых назначил Виллан Заика под наружной стеной вала, в земле, иссушенной дневным солнцем, рыли себе укрытия, так что Монтель был окружен сплошным кольцом этих подземных стражей.

На поверхности, согласно приказу Аженора, руководившего осадой после отъезда коннетабля, были расставлены редкие часовые, которые охраняли или делали вид, что охраняют насыпной вал.

Ливень заставил часовых закутаться в плащи; отдельные стражи улеглись прямо на землю.

В десять часов вечера Аженор и Мюзарон услышали, как скала слегка задрожала под ногами людей. Они прислушались внимательнее и наконец увидели, что мимо прошли три офицера дона Педро, которые с безграничной осторожностью, почти крадучись, осматривали насыпной вал в заранее выбранном месте.