— А теперь смотри, и смотри очень внимательно! — я вновь дёрнул его, и он поднял глаза. Я указывал на людей, что стояли полукругом и внимательно следили за нами.

— Ты видишь? — продолжил я. — Видишь всех этих людей? Это твои люди. Ты знаешь, что они сделали, пока ты был в отключке? Они сражались против превосходящих сил врага и ни разу не дрогнули и даже не подумали о том, чтобы бросить своих родных! Они были готовы сражаться до последнего вздоха. Они шли в бой с именем Смерти на устах! Даже не надеясь на то, что доживут до следующего дня!

Парень замер и смотрел в одну точку.

— А знаешь, почему они это делали? — продолжил я. — Потому что они давали возможность уйти всем остальным и тебе, в частности, хотя это ты должен был вести их в бой, а не я! Они шли в бой, с мыслями о том, что они умрут, но не позволят врагам добраться до тебя или своих родных. Они шли в бой, веря, что, когда ты очнёшься — то отомстишь за них и покажешь врагу, что он сделал не верные выводы, решив, что Мстиславские и Зарины слабы!

По щеке парня скатилась одинокая слеза и я остановился. Он смотрел на своих людей, не отводя глаз. Ну вот, броня непонимания пала.

— Ты можешь сколько угодно тосковать, грустить, хандрить или же переживать, да хоть заревись в одиночестве, но никогда не показывай это своим людям! Иди давай уже! — я ударил его ладонью по спине, подталкивая в сторону людей.

И он пошёл. Люди, кто со слезами, а кто с улыбками, начали окружать его, и парень скрылся из виду. На меня посмотрел какой-то мужчина. Он кивнул мне и улыбнулся уголками губ. Как я понял, это был отец Вадима.

Ну вот, товарища вытащил из пучины отчаяния, сделал доброе дело — плюсик в карму.

Я терпеливо ждал, когда все вокруг нарадуются и наконец толпа расступилась, пропуская ко мне Вадима. Теперь его взгляд был куда увереннее, как и походка.

— Спасибо, — произнёс он, подойдя. — Я…

— Не нужно, — покачал я головой. — Со всеми может случиться. От неудач никто не застрахован. Кроме меня, наверное, — усмехнулся я. — И да, по поводу войны. Насколько я знаю — у вас есть полгода на то, чтобы оспорить в войне свои права на территории, так что время ещё есть.

Вадим молод, и, столкнувшись с первой войной, с потерей отца, а также с предательством со стороны дяди, не удивительно, что он позволил себе уйти в беспамятство. Хотя отец его всё же жив.

— Да, я знаю, — кивнул он. — Мы будем готовиться, — произнёс он твёрдым голосом.

— Это хорошо, — я задумался. — Чуть позже нам нужно будет встретиться с вашими главами, чтобы обсудить «соседство». Думаю, ты понимаешь, для чего это нужно.

— Да, — вновь кивнул он. — Не волнуйся. Мы всё понимаем и не доставим тебе проблем, не переживай.

— Ладно, — я посмотрел на небо. — У меня ещё есть дела. Проблемы сами собой не решаются, так что мы поедем.

— Хорошо, я провожу вас, — произнёс он.

— Нет, не нужно, — помотал я головой. — У тебя теперь много дел, вот и займись лучше ими.

Я пошёл вперёд и ко мне присоединились: Гриша, Максим и Славка. Толпа расступалась, с почтением пропуская нас. Им сейчас многое предстоит обсудить, и мы будет лишь мешать. Пускай лучше будут чувствовать себя свободнее.

Мы сели в машину, и Гриша неожиданно произнёс:

— Брат, ты страшный человек.

— Почему это? — удивлённо посмотрел я на него.

Машина тронулась, и он посмотрел на отдаляющихся людей снаружи, а затем всё же ответил:

— Ты своей речью не только их завёл, но и меня взбудоражил! У меня аж появилось желание пойти воевать вместе с ними.