И в нашей истории это тоже кончилось довольно печально. Присоединившиеся к Батыю мокшане, которые были утомлены тремя годами непрерывной войны, попросили у монгольского командования передышки, чтобы отдохнуть и зализать раны. В результате они были отведены в тыл, разоружены, а потом ночью вырезаны все до единого – да так, что в суете спаслись немногие. Тогда-то и погиб царь Пуреш и его сын Атамяс. Узнав об этом, Нарчат подняла восстание и почти год рейдировала по степи, грабя и уничтожая тыловую инфраструктуру Джучиева улуса. Через год в Поволжье вернулся Батый со всем своим войском, разгромил поселения мокши, ликвидировал партизанские отряды, а сама лихая атаманша утопла в реке при попытке спастись вплавь вместе с боевым конем.

Вот и все об этом человеке в нашем прошлом, но это не отменяет необходимости решить, что же сделать с Нарчат здесь и сейчас. Казнить нельзя помиловать. Ставьте запятую, Сергей Сергеевич, только не ошибитесь. И мнение Кобры, а также заключение Птицы о психологическом состоянии этой несчастной девушки вам тоже ничем не поможет, потому что у них свое восприятие этого человека и мнение о его состоянии, а у вас должно быть свое. Незаурядная она все-таки была личность, несмотря на все заскоки, и жалко за просто так пускать ее в расход, в этом Кобра полностью права. И вообще, возиться с этой Нарчат по полной программе имеет смысл только в том случае, если вы вернете ее в родной Кадом и позволите править там как ни в чем не бывало, если, конечно, она сумеет. В противном случае на нет и суда нет. Но не ошибиться бы в выборе…

Ну, чтобы не ошибиться, я взял и пошел в башню Терпения поговорить с потерпевшей Нарчат на тему ее дальнейшего будущего, не имея при этом никаких дурных намерений на что-то большее. Ну и нарвался. Нарчат лежала на своей стопке матрасов и рыдала в три ручья – да так, что обзавидовался был даже Дух Фонтана. Приоткрыв дверь, я вежливо постучал в створку, не желая вламываться без предупреждения в комнату к девушке, будь она хоть три раза пленная. Ну и что, что это у нас не настоящая деревянная дверь, а ее магическая имитация. Зато это очень хорошая имитация, воспроизводящая в том числе и стук пальцами по дереву. Услышав этот звук, Нарчат прекратила свои рыдания и удивленно оглянулась. Ну, точь-в-точь, как тюлениха на лежбище, когда из-за толстой попы, обтянутой последовательно портами, а потом и шерстяным платьем, выглядывает маленькая голова, в недоумении хлопающая ресницами. Вроде в это время еще не была принята такая деликатность по отношению к пленным. И вообще, в нормальных семьях с достатком выше среднего, к которым, несомненно, относилась и семья мокшанка, дамы и незамужние девицы обитали отдельно на женской половине дома, где ни при каких обстоятельствах не могли встретить посторонних мужчин.

Не успел я открыть рот, чтобы поздороваться, как Нарчат резво вскочила на ноги, будто ей в пятую точку всадили длинное шило, и ядовито-плаксивым тоном произнесла:

– О, мой господин, явился, наконец?! Мне возлечь на это ложе и раздвинуть ноги, или просто отвернуться и нагнуться?

Услышав эту тираду, я застыл, как говорится, в порядке обалдения. Во-первых – ничего подобного я делать не собирался, а во-вторых – Птица в своем рапорте, касающемся Нарчат, не сообщала о том, что девушка сексуально озабочена. Предупреждать же надо о таких поползновениях. С другой стороны, она докладывала, что девушка избалована и неуравновешенна, и новый бзик мог стукнуть ей в голову совсем недавно. Изнасиловать пленницу, особенно инородку, здесь просто, как два пальца об асфальт, и, наверное, чем больше Птица и Кобра убеждали Нарчат в том, что у нас так не принято, тем больше она, бедолага, подсознательно ожидала именно такого исхода своей судьбы.