– Непременно узнайте фамилию милиционера, который будет охранять тело, запишите ее в карте вызова и не забудьте позвонить в трупоперевозку. Это ваша обязанность, не милицейская.

– Недавно был случай на шестьдесят четвертой подстанции, – вспомнила Елена Сергеевна. – Один из врачей забыл позвонить в трупоперевозку, и труп двенадцать – представляете себе – двенадцать часов – пролежал на улице! Был огромный скандал. ГУВД прислало грозную бумагу на имя Целышевского, оттуда ее спустили на Станцию… Знатная была нервотрепка! И доктору, и мне, и Борису Ефимовичу досталось на орехи.

– А что было доктору? – поинтересовалась Вера.

– Его уволили за халатное отношение к своим обязанностям, – ответила Елена Сергеевна. – А доктор был хороший, знающий, опытный. Мы его ценили. Но, как говорится – и на старуху бывает проруха. Закрутился и забыл. У вас все, Юрий Романович?

– Почти, Елена Сергеевна, – ответил Федулаев. – Для того чтобы не выглядеть посмешищем для патологоанатомов, в бланке констатации смерти в графе «основание доставки в морг», указывайте, пожалуйста, либо «сохранение», либо «вскрытие» и ничего больше. А то порой такое приходится читать… От «бальзамирования с последующим захоронением» до «смерти на улице». Вот теперь у меня все.

– Шестьдесят два – тринадцать – вызов! Тринадцатая бригада – вызов! – словно дожидаясь окончания конференции, прозвучал голос Лены Котик.

Фельдшер Кокс с показной торопливостью направился к выходу. Позавчера ему попало от заведующей за несерьезное отношение к работе и чересчур самоуверенное поведение на вызовах – симптомы стенокардии Владик всегда трактовал как проявление остеохондроза грудного отдела позвоночника…

Запах, приторный, удушливый, обволакивающий, они почувствовали еще при входе в подъезд.

– Возвращайся в машину, – сказал Вере Данилов. – Развлеки пока Петровича. Я быстро.

На третьем этаже нужная дверь была приоткрыта. Воняло из нее нестерпимо. Данилов судорожно достал из кармана носовой платок и прижал его к носу. Немного полегчало.

– Сюда, доктор, – довольно пожилой милиционер без фуражки с погонами капитана поманил Данилова рукой. – Труп в ванной.

Из комнаты были слышны голоса и шум передвигаемой мебели. Должно быть, шел обыск.

Данилов подошел к капитану.

Констатация выдалась не из приятных – мужик не менее месяца пролежал в санузле однокомнатной квартиры с простреленной головой и являл собой весьма унылое, если не сказать – плачевное зрелище. Лежал убитый не на простом полу, а теплом его варианте с доморощенным подогревом, когда змеевидный отвод от трубы горячего водоснабжения вмуровывается в пол, и оттого жутко раздулся. Данилов прикинул на глаз, что тело в объеме увеличилось не меньше чем в два раза.

Махровый банный халат, в который был одет убитый, сполз на пол (швы на рукавах под давлением вздувшегося тела разошлись напрочь) и превратился в грязную мокрую тряпку. Кровь, стекшая из развороченного при выходе пули затылка, застыла на кафеле пола коричневой лакированной коркой Кожа, натянутая до предела, словно на барабане, тоже стала коричневой.