На прощанье артист пожал Данилову руку и проникновенно поблагодарил:

– Спасибо вам, спасли вы меня.

– Пожалуйста, – вежливо ответил Данилов.

У входной двери Миша попытался вручить Данилову стодолларовую банкноту.

– Мы мзды не берем, – блеснул знанием искусства Данилов, перехватывая его руку. – Нам за державу обидно.

– Как знаете, – не стал настаивать Миша.

– Не захотели брать денег с любимого артиста? – спросила Вера, когда лифт поехал вниз.

– Был у меня наставник, доктор Грунин, – вспомнил Данилов. – Так он учил меня никогда не брать денег у юристов, артистов и педерастов. Чревато плохими последствиями. И всю свою «скоропомощную» жизнь я следую этому завету.

Данилов пожалел, что не посмотрел раньше последний фильм с участием артиста. Он чувствовал, что теперь, после встречи с артистом на вызове, просмотр не доставит ему ожидаемого удовольствия.

Следующий вызов был к «соседям». В женском следственном изоляторе врач диагностировала острое нарушение мозгового кровообращения у одной из своих подопечных и вызвала «скорую» для транспортировки больной в стационар.

– Это – финиш! – кратко высказался Петрович, подразумевая, что вызов, полученный в половине пятого утра, будет последним в эту смену.

Из следственного изолятора больную могли принять лишь в одной из городских больниц – в сто двадцатой, где наличествовало специальное отделение с милицейской охраной.

– Как знать, – Данилов не любил загадывать, – можем и на обратном пути словить чего-нибудь.

– По пути или по твоей пищалке? – уточнил Петрович.

– И так, и так, – ответил Данилов.

– А я никогда не была в следственном изоляторе! – Вера высунула голову в водительский отсек.

– Твое счастье, – порадовался за нее Данилов, а Петрович тут же изрек народную мудрость:

– Кто не был – тот побудет, кто был – тот не забудет.

Данилов дважды был в этом следственном изоляторе. Оба раза вывозил больных. Ничего особенного. По изобилию железных дверей, решеток на окнах и людей в форме изолятор смахивал на военную часть, в которые Данилова иногда заносило во время дежурств.

Доктор (а может быть, и фельдшер) в медпункте следственного изолятора оказалась неожиданно молодой и даже красивой. Зеленоглазая блондинка, похожая на русалку из сказки. Данилову она понравилась, ему вообще нравились красивые и неглупые женщины. Красивых и глупых он старался игнорировать.

Осмотр пациентки, у которой среди ночи заболела голова, а вскоре отнялась речь и перестала двигаться левая рука, занял пять минут.

– Сопровождение ждет у машины, – сказала «русалка».

Данилову с Верой даже не пришлось нести носилки – загрузку больной в машину осуществили два прапорщика.

– А я думала, что здесь только женщины работают, – удивилась Вера.

– Смотря где, – обернулся один из прапорщиков.

– На въезде нас тоже встречали мужчины, – сказал Данилов.

– А я не обратила внимания.