– У меня комната, – ответил Жгутиков. – И соседи тихие – семейная пара из Читы и студентка из Ташкента. Но дело не только в одних деньгах, Елена Сергеевна. Чем отличается провинциальный врач от врача столичного? Тем, что в провинции труднее работать. Там врач практически не имеет права на ошибку, даже на маленькую. Он на виду, и к тому же он свой, местный, ему не простят ошибки и будут колоть ею глаза и через двадцать лет.

– Интересно вы рассуждаете, Артем Иванович, – улыбнулась заведующая. – Насчет того, что все на виду, я поняла. Но какая разница – местный врач или не местный?

– Разница в восприятии, – оживился Жгутиков. – Представьте себе музыканта из сельского дома культуры и какого-нибудь известного исполнителя, маэстро. Если маэстро ошибется во время игры, то большая часть публики предпочтет этого не заметить, а те, кто заметит, решат, что исполнитель внес нечто новое в манеру исполнения. Его сочтут новатором, а то и зачинателем нового направления в искусстве. А ошибись его сельский коллега? Заклюют! Потому что он – свой, исконно посконно сермяжный. Нечего баловать, не стоит он того.

– Очень интересная точка зрения! – Елене Сергеевне никогда не доводилось слышать ничего подобного. – Надо запомнить.

– Запоминайте на здоровье, – с улыбкой разрешил Жгутиков и, моментально посерьезнев, спросил: – Так я пойду?

– Да, конечно! – разрешила Елена Сергеевна. – Только впредь, пожалуйста, повнимательнее заполняйте карты.

Не успел Жгутиков взяться за дверную ручку, как дверь распахнулась, чуть не прибив его.

– Извини, Тема!

Данилов вытолкнул ошалевшего коллегу в коридор и плотно закрыл за собой дверь.

– Владимир Александрович, что такое? – Елена Сергеевна вскочила на ноги и попыталась возмутиться, но возмущения не получилось.

– Ты сядь и выслушай меня! – Данилов уселся прямо на стол.

Он торопился. И вызов мог прийти в любую минуту, и Надежда могла разыграть свою комбинацию совсем скоро.

– Вова, что ты творишь? – под давлением даниловской руки, Елена Сергеевна опустилась в кресло. – Я же на работе.

– Это пока ты на работе, – ответил Данилов. – Смотри, как бы в камеру не угодить. Прямиком на нары…

Едва он успел закончить свой рассказ, как в кармане запищал наладонник, а «голос свыше» возгласил:

– Шестьдесят два – одиннадцать – вызов!

– Спасибо, Вова, – поблагодарила Елена. – Буду думать.

Глава восемнадцатая

Виток спирали

– Мужчина, пятьдесят лет, плохо с сердцем. Острухина, двадцать четыре, – Данилов оповестил бригаду о новом вызове.

– Элитный дом! – недовольно пробурчал Петрович.

Выезжать ночью в «элитные» дома на «скорой» не любили. Причина крылась в шлагбаумах, перегораживавших въезд во двор. Если днем для поднятия шлагбаума достаточно было постоять около него секунд десять со включенной «светомузыкой», то ночью такой номер не проходил – можно было спокойно получить по «морде лица» от разъяренной орды разбуженных жильцов.