Александр Островский. Бедная невеста
Анна Петровна Незабудкина, вдова небогатого чиновника. Марья Андреевна, ее дочь. Владимир Васильевич Мерич; Иван Иванович Милашин, молодые люди, знакомые Незабудкиной. Платон Маркович Добротворский, старый стряпчий. Максим Дорофеевич Беневоленский, чиновник. Арина Егоровна Хорькова, вдова, мещанка. Михайло Иванович Хорьков, сын ее, бывший студент. Карповна, сваха (по купечеству) в платочке. Панкратьевна, сваха (по дворянству) в чепчике. Дарья, горничная Незабудкиных. Мальчик Добротворского. Дуня; Паша, молодые девушки. Официант и разные лица, являющиеся в пятом действии смотреть свадьбу.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Театр представляет комнату; на задней стене две двери: одна в комнаты, другая на улицу; с левой стороны окно, у окна пяльцы, далее фортепьяно; с правой стороны диван и большой круглый стол.
Марья Андреевна (сидит за пяльцами) и Анна Петровна (на диване). Анна Петровна. Вот тут и живи, как хочешь. Как бы папенька-то твой не мотал без памяти, так бы другое дело было, а то оставил нас почти ни с чем. Дела все запутаны, тут тяжба еще!… Вот дом-то отнимут, что тогда делать-то? Ты только подумай, как мы тогда жить-то будем!… А что я? Мое дело женское, да я и не знаю ничего: я сама привыкла за людьми жить. (Молчание.) Х5ть бы ты замуж, что ль, Маша, шла поскорей. Я бы уж, кажется, не знала, как и бога-то благодарить! А то, как это без мужчины в доме!… Это никак нельзя. Марья Андреевна. У вас ведь, маменька, уж один разговор. Анна Петровна. Что ж такое не говорить-то! От слова-то тебя убудет, что ли? На-ка поди, уж и говорить-то нельзя. Что такое, в самом деле! Марья Андреевна. Разве я виновата, маменька, что мне никто не нравится? Анна Петровна. Как это не нравится, я не знаю; это так, каприз просто, Маша. Марья Андреевна. Какой же каприз, маменька? Кто за меня сватался, вспомните хорошенько, что это за люди? Анна Петровна. Что ж делать-то, Машенька? Что ж делать-то, друг мой? Где ж нам тебе красавцев-то взять? Нынче хорошие-то женихи всё денег ищут, не хотят видеть, что ты у меня красавица. Куды это я табатерку засунула, уж и не знаю! Посмотри-ка там на столике… Постой, здесь, в кармане. Нет уж, как бы, кажется, тебя не полюбить! Все ветер в голове-то у молодых людей. Да, признаться сказать, ведь и ты-то очень разборчива. А ты подумай, ведь у нас не горы золотые – умничать-то не из чего! Марья Андреевна. Хорошо, хорошо. Анна Петровна. Да что хорошо-то? Марья Андреевна. Я подумаю. Анна Петровна. Да о чем думать-то, скажи ты мне, сделай милость. Додумаешься до того, что просидишь с девках. Марья Андреевна. А что ж за беда такая? Анна Петровна. Глупа еще ты, вот что. (Сидит надувшись. Молчание.) Что это, ей-богу, хоть бы Платон Маркыч пришел. Уж я и не знаю, что мне делать-то. Вот был чулок, вот где теперь чулок? Марья Андреевна. Вот, маменька, чулок. (Подает.) Анна Петровна (вяжет чулок). Нейдет Платон Маркыч, да и только; что хочешь, тут и делай. Марья Андреевна. Да зачем вам, маменька, Платон Маркыч понадобился? Анна Петровна. Как зачем? Что мы знаем тут, сидя-то; а он все-таки мужчина. Буточник бумагу какую-то приносил, кто ее там разберет? Вот поди ж ты, женское-то дело какое! Так и ходишь, как дура. Вот целое утро денег не сочту. Как это без мужчины, это я уж и не знаю, тут и без беды беда. Возьми-ка, Маша, бумажку, да посчитай мне деньги-то, сделай милость. Марья Андреевна. Говорите, я и так сочту. Анна Петровна. Постой, Маша. Заторопишь ты меня – я опять собьюсь. Где это бумажка-то у меня? Дай бог памяти… Вот она! Постой – нашла. |
