Я нащупал под камнем коробку с патронами, снял с винтовки магазин и заново его зарядил. Онемелость моей руки уже прошла, и теперь она начала по‑настоящему болеть. Даже пробное сжимание указательного пальца вызывало у меня такой болевой шок, словно я дотрагивался рукой до оголенного провода, и я не знал, смогу ли еще стрелять. Но просто удивительно, что способен сделать человек, когда его к этому вынуждают обстоятельства.

Я осторожно высунул голову из‑за куска лавы и посмотрел на дом. Ничто нигде не двигалось. Прямо передо мной лежали тела людей, которых я застрелил, один, казалось, мирно спал, а другой был разорван на куски и выглядел жутко. Перед домом стояли две машины: автомобиль Кенникена имел вполне пристойный внешний вид, но "шевроле" Нордлинджера был сильно покорежен – в поисках свертка они вытащили наружу сиденья, и две ближайшие ко мне двери остались широко открытыми. Очевидно, мне придется оплатить солидный счет за ремонт чужих машин.

Автомобили находились от нас на расстоянии менее ста ярдов, но как мне ни хотелось оказаться в одном из них, я знал, что осуществить это нереально. Я также знал, что мы не сможем уйти отсюда на ногах. Помимо того, что прогулка по лавовым полям является видом спорта, к которому даже исландцы относятся без особого энтузиазма, следовало принимать во внимание состояние Элин. Я не мог ее оставить, а если мы будем останавливаться, нас настигнут в течение пятнадцати минут.

Таким образом, оставалось только одно – поскольку не приходилось ожидать, что на горизонте, как в старые добрые времена, появится американская кавалерия, я должен был принять бой против неизвестного количества человек, надежно укрытых в этом доме, – и победить.

Я внимательно осмотрел дом. Он не заслужил от Кенникена похвалы в качестве места заключения. "Стены, как яичная скорлупа", – сказал он. Пара листов фанеры, тонкий слой штукатурки и несколько дюймов пенополистирола. Многие люди привыкли считать дома пуленепробиваемыми, но я смеюсь всякий раз, когда вижу вестерн, в котором главный герой прячется в дощатой хибаре, а плохие парни аккуратно стреляют по окнам.

Даже девятимиллиметровая пуля из люгера способна с близкого расстояния пробить девять дюймов сосновой древесины, а она просто малышка по сравнению с пулей сорок четвертого калибра, выпущенной из ковбойского кольта. Несколько мелких выстрелов способны обрушить весь сарай на голову нашего героя.

Я посмотрел на дом и подумал о том, смогут ли эти хрупкие стены противостоять ужасающей мощи винтовки Флита. Мягконосые пули здесь не особенно подходили – они имеют тенденцию расплющиваться при ударе; но пули в стальной рубашке обладают огромной пробивной силой. Пришло время выяснить, какой именно, но сначала я должен был вычислить местоположение человека с винтовкой.

Я убрал голову и посмотрел на Элин. Теперь она выглядела лучше. Ей удалось взять свое дыхание под контроль.

– Как ты себя чувствуешь сейчас?

– Боже мой! – воскликнула она. – Как, по‑твоему, я могу себя чувствовать?

Я улыбнулся ей, испытав некоторое облегчение. Эта вспышка гнева говорила о том, что ее дела пошли на поправку.

– Теперь ситуация изменится к лучшему, – сказал я.

– Она просто не может стать хуже.

– Спасибо тебе за то, что ты сделала там, – поблагодарил я ее. – Это был смелый поступок.

Если принять во внимание ту позицию, которую она занимала раньше по отношению к убийству, ее поступок был более чем смелым.

Она вздрогнула.

– Это было ужасно! – произнесла она тихим голосом.