— Как ваше самочувствие?

— Спасибо- хорошо. А с кем я разговариваю?

Но в трубке уже пикали короткие гудки. «Ну и ну... — удивилась я, в недоумении уставившись на телефонный аппарат. — Кто же это был? Может, нас разъединили? Какой дурак спрашивает про здоровье, а потом молча швыряет трубку?» Я постояла в коридоре еще немного, гадая, не перезвонит ли неведомый абонент снова. Телефон молчал. Я пожала плечами и пошла на кухню.

Надев, чтобы не скользить, замшевые ботинки на толстой резиновой подошве, я покрепче затянула шнурки, выпрямилась и взглянула в зеркало. Вполне приличный вид, если не считать выразительных мешков под глазами. Но этого, как говорится, из песни не выкинешь. Я застегнула куртку, еще раз глянула в зеркало и вышла.

Лидка уже ждала на остановке. Издалека приметив ее съежившуюся от ветра фигурку в красном развевающемся балахоне, я прибавила шагу.

— Тю-ю! — протянула подруга, окидывая меня удивленным взглядом. — Чего одна? Не пошел, что ли?

Собрав всю силу воли, я равнодушно пожала плечами:

— Олег уехал в срочную командировку... Всем передавал привет.

Лидка торопливо отвела взгляд и, подхватив меня под локоть, двинулась к подъезжающему автобусу.

Возле ступеней школы топталась радостная возбужденная толпа. Человек тридцать взрослых тетенек и дяденек оживленно жестикулировали, подпрыгивали, визжали, гоготали — словом, вели себя сообразно моменту.

— Наши... — замирая от восторга, выдохнула Лидка. — Ей-богу, наши придурки...

В следующее мгновение толпа, заметив нас, развернулась и взвыла:

— Вельниченко... Медведева... Ура!

Нас обступили со всех сторон, вереща и теребя за руки, и еще минуту назад чужие лица вдруг снова стали родными и легко узнаваемыми. Когда первая волна восторгов и вопросов схлынула, мы наконец смогли как следует оглядеться. Вскоре я увидела нашу учительницу литературы Марию Андреевну, которая узнала меня моментально. Зато историк Михаил Семенович долго смотрел мне в лицо и хмурил брови.

— Кто это у нас? Неужели Любушка Медведева? Чем же ты занимаешься?

— Медицинский окончила, — снова улыбнулась я. — В поликлинике работаю.

Учителя в два голоса принялись мной восхищаться. Сияя круглым, словно луна, лицом, Мария Андреевна поинтересовалась:

— Семья-то есть, Любочка? Ты замужем?

— Да, — негромко отозвалась я, — замужем... За Олегом Платовым...

Повисла секундная пауза, потом улыбки дружно покинули счастливые учительские лица, словно растеклась акварель на дурно написанных портретах. Теперь они смотрели на меня с растерянностью, словно ждали, когда скажу, что пошутила. Я примерно догадывалась, какая мысль мучила педагогов: гордость школы и этот камыш из пруда? Невероятно... Первым очнулся историк:

— Правда? Вот и замечательно... А где же Олег?

— В командировке, — встряла вынырнувшая откуда-то из-за педагогических спин Лидка. — Пойдемте в класс, а то все замерзли!

Она ловко подцепила учителей под руки и резво потянула к дверям. Я кинула на подружку благодарный взгляд и направилась следом за толпой в школу.

Рассевшись в классе по своим местам, мы шумели и смеялись, вспоминая школьные годы. Потом мальчишки (бывшие, конечно) передвинули парты, соорудив большой общий стол. Девчонки (тоже, естественно, бывшие) шустро расставляли одноразовую посуду, вытаскивали из объемных сумок припасенные напитки и закуски.

Минут через десять после начала застолья дверь в класс приоткрылась. Мы дружно оглянулись, с любопытством вытягивая шеи. В проеме образовалась дородная дама со сложной прической и с норковым манто в руках. Заинтригованная общественность зашелестела, вполголоса бормоча возможные варианты.

— Киринкон.