— Опять! У тебя что, мания величия? Ты создан в Гончарном круге, Райтэ. Кого еще могут создать жрецы из эйнеры, кроме темного или светлого "сосуда даров"? Два сосуда было, два. Понимаешь? Раз ты темный, то твой брат был светлый! Так откуда возьмется свет в дьяволе Линнерилла? Ну, поехали, мой сюзерен, тебе надо что-нибудь горячего поесть для разнообразия.

Мы договорились о месте, где нас утром будут ждать Граднир и Орлин, и пришпорили коней: солнце садилось, а нам надо было еще устроиться на ночлег. Я так яро мечтал о нормальной постели, мытье и пище, что закралась мысль: похоже, за те десять лет, проведенные за Вратами, о которых почти ничего не помнилось, я не бедствовал, как решил сначала по тому неприглядному виду, в котором вернулся в Подлунный мир. Как тогда я оказался в столь плачевном состоянии?

Что-то засвербело, готовое прорваться, как родник из-под земли, но тут Ринхорт забрал у меня монету, подбросил, и на его широкую ладонь упала целая горсть империалов. Воспоминание, едва ожив, скоропостижно скончалось от этого зрелища.

— Завидуешь? — хитро прищурился на меня черный глаз рыцаря.

— Это пусть клан воров обзавидуется, — раздраженно (ведь еще чуть-чуть, и вспомнил бы!) проворчал я. — Когда понадобится, я добуду себе честное золото.

Хотя надо быть уж до конца честным: жаль, что я оказался не дарэйли металла!

— Это потерянное золото, — пояснил рыцарь, а монеты в горсти зашевелились, как живые. — Не думай, что я могу залезть в любой карман. Люди уже научены и защищают свои кровные заклинаниями. Тех же жрецов зовут, — хохотнул он. — Если один из нас возьмет сокровище под покровительство, то ни вор, ни другой дарэйли его уже так просто не уведет. Обычно светлые охраняют, а темные… Ну, мы стараемся чтобы ангелы-хранители без работы не сидели.

Я усмехнулся: с такими рабами хитрые Гончары никогда не обеднеют.

— Да, нужно еще распределить наши роли, Райтэ, — рыцарь озабоченно свел смоляные брови. — Раз уж ты отказался быть принцем, то придется тебе побыть слугой странствующего рыцаря.

— Ну, помечтай, — хмыкнул я.

— Это же для видимости, — почти заискивающе улыбнулся он. — Из нас двоих ты одет как раз для этой роли, даже в оруженосцы не годишься. Рыцарь в полном облачении и в слугах у нищего парня будет выглядеть подозрительно, не находишь?

Лохмотья на мне, благодаря стараниям моих вассалов, были очень живописные. Особенно в сочетании с холеным белоснежным конем и его богатой сбруей. Ринхорт, оглядев меня с ног до головы и затаив коварную усмешку, снова предложил размяться. Надо ли говорить, что в селение я въехал избитым и окровавленным, страшно жалея, что взял в попутчики непобедимого изверга?

— Зато теперь любой поверит, что тебя ограбили разбойники, — удовлетворенно сказал он.

— Это был один наглый демон с железными мозгами, — уточнил я.

Селение было большое, с храмом Единого — восьмигранный медный шпиль виднелся издалека — но безлюдное. Кое-где двери и окна были забиты досками крест-накрест. Оставшиеся жители, напуганные приближавшимся войском князя Доранта Энеарелли, попрятались по дворам, и навстречу нам попался только подвыпивший старик, показавший дорогу к постоялому двору. Он и сообщил о надвигавшейся беде.

— Говорят, прямо сюда идут, да еще и демоны проклятые с ними. А у нас только старики да бабы остались. Всех здоровых мужиков стражники в войско короля забрали. Вот, внука последнего завтра увести должны, — дед утер слезу и разом протрезвел, разглядев брошенный ему золотой, сунул монету за щеку и побежал прочь.

Солнце уже зашло, и наступили прозрачные сумерки, звеневшие комарами.