– Какие интересные отношения сложились меж моими тайными ведомствами, а? – деланно-удивленно проговорил государь и словно бы вскользь добавил, недовольно постукивая пальцами по лакированной крышке стола: – Может, стоит объединить вас всех в одно министерство?

– Никак нельзя. Зажремся, обленимся и перестанем работать. – Я развел руками. – Если прежде друг друга не сожрем. А так у нас нормальные, рабочие отношения. Здоровая конкуренция, можно сказать, и даже сотрудничество… временами… кое в чем. Хм. Но ведь, действительно, не поймут меня ни глава Зарубежной стражи, ни министр иностранных дел, ежели я в их епархию полезу… Да и Владимир Стоянович тоже рад не будет, коли мой хвост в своих делах заметит.

– Тоже верно, – согласился Ингварь Святославич и, помолчав, заговорил тихо и вкрадчиво: – Ну да, об этом можно и после поразмыслить. А сейчас, Виталий Родионович… скажи-ка ты мне, как на духу. Не ты ли сам тех Ротшильдов пожег?

– Никак нет, ваше величество. – Вытянулся я во фрунт и ответил максимально честно, сняв почти все щиты с разума. – Ни сам не сжигал, ни поджигателям не помогал. Ни делом, ни словом, ни молчанием.

– Вот как? Я ж тебя знаю, ты за семью глотку перегрызешь. Грегуара-то не постеснялся собственными руками удавить, там, в подвалах роскилльской ратуши? Так чем Ротшильды лучше? – повысил голос хозяин кабинета.

– Государь, хочешь – казни, хочешь – сошли. Но в смерти этих мироедов моей вины нет. Сами они себе яму вырыли, сами в нее и легли, когда одну из опор трона себе под задницу умостить вздумали. И поделом, дельцы должны заводами заниматься, да торговлей, а политика не их дело.

– Ямы, опоры… Строитель тоже мне выискался… Учти, Виталий Родионович, узнаю, что ты службой для своих дел воспользовался, ссылкой не отделаешься, – уже спокойнее проговорил государь и хлопнул рукой по столу. – На этот раз поверю, но… кстати, ты, вообще, знаешь, какие слухи ходят по европам об одном «совершенно сумасшедшем русском вельможе»?

– Знаю, конечно, – кивнул я. – И всемерно их поддерживаю, хотя нынче уже больше по привычке, нежели из серьезной надобности. Все ж определенную репутацию я уже заработал…

– Вот как? И зачем тебе это? – спросил хозяин кабинета.

– Так вот, именно для того так и поступаю, чтоб сумасбродом считали и в сторонке от дел моих держались, – кивнул я в ответ. – Кроме того, поскольку даже о самой зееландской интриге известно лишь тем, кто ее готовил… для непосвященных мои действия выглядели верхом авантюризма и сумасбродства. Иными словами, теперь я просто вынужден поддерживать репутацию вспыльчивого вельможи, которому, после подаренного Руси выхода в Северное море, сойдет с рук даже мордобой в тронном зале. Так что с этакой-то славой мне и делами своими куда как проще заниматься, нежели постоянно под прицелом шпионов и завистников жить да беречься, как Владимиру Стояновичу приходится.

– Разумеется, и интриганы наши у тебя под ногами особо не путаются. – Государь кивнул на лист доноса и усмехнулся. – А если вдруг и вылезет кто-то, то дальше жалоб на твои эскапады дело не идет.