– Чем быстрее, тем лучше… И, Виталий Родионович, учтите, все запросы и требования, которые вы будете отправлять в Кабинет, о деньгах ли, о специалистах, все они лягут мне на стол, – все с той же небрежной улыбкой заявил Рейн-Виленский.

– Намекаете на мою нечистоплотность? – Я скрипнул зубами, и сидящий за столиком в углу кабинета референт недоуменно вскинул голову. Должно быть, я был слишком громок.

– Ну, что вы, Виталий Родионович! Как можно?! – Покачал головой Эдмунд Станиславич. – Я всего лишь хотел вас уведомить, что ограничений в финансировании у вас не будет. Вовсе. Со специалистами, конечно, похуже. Но, думаю, пригласить кого-нибудь из ваших лучших выпускников будет несложно…

– Простите, Эдмунд Станиславич. Вспылил. Нервы, знаете ли. Этот год вообще какой-то странно тревожный. Кажется, и начался не так давно, а уж сил выпил, словно я все три года на действующем вулкане прожил, – повинился я.

– Полноте, друг мой. Я не в обиде. Наслышан о ваших трудностях… и право, послушайте доброго совета, не обращайте на них внимания… Слухи в свете… Уж вы-то должны понимать, что не стоит принимать близко к сердцу досужие выдумки скучающих дворян и жадных до сенсаций борзописцев. Ну, а чтобы доказать мою правоту… Держите. – Рейн-Виленский протянул мне богато украшенный многочисленными печатями свиток.

– Что это? – принимая из рук секретаря бумагу, поинтересовался я.

– Дарственная на половинный пай Каменградской воздухоплавательной верфи. Вторая половина, как легко догадаться, принадлежит государю. Его величество надеется, что под вашим руководством производство справится с нынешними проблемами и вновь начнет приносить прибыль, – усмехнулся Рейн-Виленский. В ту же секунду кабинетные часы, щелкнув, принялись отбивать время, и секретарь, бросив на них хмурый взгляд, поднялся с кресла, всем своим видом показывая, что аудиенция окончена. – Прошу меня извинить, Виталий Родионович, но… время доклада государю. Никак не могу опоздать.

– Разумеется, Эдмунд Станиславич. Я и так отнял у вас слишком много времени. – Поднявшись из кресла, следом за хозяином кабинета, я кивнул и, попрощавшись, направился к выходу. Уже у самой двери меня настиг голос секретаря и, могу поклясться, сейчас в нем не было и намека на недавнюю доброжелательность.

– Да, Виталий Родионович, государь велел передать вам его сожаления о том, что новое назначение и забота о вашем совместном предприятии не позволит вам в ближайшие два года покинуть Каменград.

С-сука.

– Передайте Его величеству мою благодарность за беспокойство. В мои планы и без того не входило дальнейшее пребывание в Хольмграде. И если бы не сегодняшнее назначение, вскоре я бы осмелился просить Его величество об аудиенции, для назначения меня на должность вне столицы. – Я натянул на лицо вежливую улыбку и буквально вывалился из кабинета, мысленно благодаря бога за то, что додумался нацепить хрустальную сферу до того, как зашел в этот серпентарий.

Вот так… Играет государь, как кот с мышью. Вот ты, дескать, собрался мне свинью подложить? Так посмотрим, как у тебя это получится вдали от Хольмграда… С другой стороны, он не может не признавать таланты своих подданных. Таланты, которые, по его же выражению, должны работать на благо Руси, вне зависимости от личного отношения государя к их носителю. Так что вот тебе утешительный приз, Виталий Родионыч, и дуй отседа. Тебе его еще отмывать да лоск наводить… Гадство. Как же достала вся эта возня… А-а, ладно.

Я тряхнул головой и, удостоверившись, что дарственная надежно устроена во внутреннем кармане кителя, направился на поиски выхода из кремля.