– Кажется, здесь так спокойно, – тихо проговорила она.

– У индейцев другая жизнь, Тара, только отчасти похожая на нашу. Они честны и человеколюбивы и почти не меняются с возрастом. На этом основано их воспитание. Здесь самый скромный и бедный человек имеет право высказаться и будет выслушан всей общиной. Убийство в этой среде карается смертью. Если убийца совершил побег, за него расплачивается один из членов семьи. Они любят детей и хорошо с ними обращаются, но… но с незапамятных времен существует традиция: если детей нечем кормить и им грозит голодная смерть, их убивают. Так же поступают, если в укрывшемся от врага племени внезапно раздается плач ребенка.

– О Боже!

– Карается и супружеская неверность, – продолжал Джаррет, легонько ущипнув Тару за ухо. – Женщине и ее любовнику отрезают уши. Но если cупруг не возражает, любовник может взять его жену к себе в дом. Если измена совершается во второй раз, отрезают нос и губы. – Джаррет крепче прижал к себе задрожавшую Тару. – Когда муж умирает, вдова должна четыре года горевать по нему. Если за это время она осмелится выйти замуж или переспать с мужчиной, родственники покойного мужа имеют право убить ее.

– Что-то я не видела в селении ни одного человека с отрезанным ухом, – заметила Тара.

– Жены редко нарушают закон. Рассказать еще?

Она кивнула.

– Они веруют в добро, зло и в высшее существо. Его называют Великим Духом, считают властелином земли и неба, хозяином жизни. Индейцы стараются всю жизнь творить только добро и надеются после смерти получить награду на небе, там, где поднимается солнце. Совершающие же дурные дела попадаю, туда, где солнце садится, в раскаленное пламя заката.

– Не слишком отличается от наших представлений, – проговорила Тара.

– Ты простила меня? – неожиданно спросил Джаррет.

– Простила?

– За тот, первый день здесь.

– Простить и забыть – разные вещи. Но забыть этого я, наверное, не смогу.

– Тогда ответь честно, как бы ты несколько дней назад отнеслась к тому, что мой родной брат – один из племени дикарей?

– Не знаю как. Но, возможно, тогда у меня на запястьях не осталось бы следов от ремней.

Джаррет засмеялся:

– Зато теперь ты знаешь обычаи индейцев, познакомилась с нашими болотами и джунглями и хорошо поняла, что такое опасность. Верно?

– Теперь я поняла, что могу свободно ходить здесь и никто не возьмет меня в плен, не свяжет и не отрежет ухо.

Джаррет поднялся и протянул руку Таре.

– Хочу сегодня провести больше времени с Мэри и другими родичами. Утром нужно вернуться в «Симаррон», пока туда не явились наши военные. Здесь их ждут с минуты на минуту.

Джаррет обедал с индейскими воинами, а Тара – к обществе Мэри, Наоми и ее детей. Потом она с порога дома наблюдала за трапезой мужчин, проходившей в центре площади. Все были оживлены и энергично жестикулировали. Джаррет сидел рядом с братом – Белый Тигр с Бегущим Медведем.

– Они очень дружны, – заметила стоявшая рядом Наоми. – Просто удивительно.

– Еще удивительнее то, – возразила Тара, чувствуя полное доверие к этой женщине, – что я почти ничего не знаю о Джаррете.

– Может, достаточно того, что знаете?

– Джаррет до сих пор не может смириться со своей утратой.

– Он очень любит вас, – сказала Наоми.

– Вы думаете? Но разве так, как он, поступил бы тот, кто любит?

Наоми рассмеялась:

– Не можете забыть эту глупую шутку? Джаррет ужасно боится, что вы убежите.