Расставшись с доброй монахиней, Вала рухнула на постеленный в углу матрас и заснула глубоким сном. Утром она подкрепилась принесенным ей завтраком и отправилась в храм. Там она прослушала мессу и долго молилась у раки святой. Когда она направилась к выходу, оборванный мальчишка подошел к ней и попросил милостыню. Женщина остановилась и вложила пальцы в руку попрошайки, как бы вкладывая монетку, шепнув при этом несколько слов. Днем она отдыхала в отведенной ей комнате. Вечером снова состоялась беседа с настоятельницей. Получив последние наставления и кошель с деньгами, Вала, не сдержавшись, расплакалась, слезы потекли по ее щекам. Второй раз она получала помощь из рук благочестивых женщин, посвятивших свою жизнь служению Богу. Слова благодарности излились из самого ее сердца, чем тронули добрую матушку, умевшую отличать искренность от притворства.

Рано утром следующего дня две монахини верхом на мулах покинули город и направились по дороге на Честер. Это никому не показалось странным. Как не привлек чьего-либо внимания и худой мальчишка, выехавший немного позднее с группой торговцев. В отдалении от городских ворот, когда их уже не было видно, трое путников воссоединились и повернули своих мулов на дорогу к Ноттингему. Там, в небольшой рощице, они дождались обоза торговцев, двигающихся в том же направлении, и присоединились к ним. Дорога на север продолжалась.

А матушке Ранульфе был отправлен известный ей молитвенник, с которым ушла весточка, что путники отправились в Ноттингемское аббатство.

Передвигаться с обозом было намного легче. Ночевали в странноприимных домах монастырей либо на постоялых дворах. Это было весьма кстати, так как зима брала свое и морозы крепчали. Три дня пришлось потерять, когда их застал в пути сильный снегопад с ветром; не такая метель, которая помогла беглянкам скрыться из Хил-хауса, но тоже серьезная помеха в дороге. Хорошо, что они были совсем недалеко от маленького монастыря на берегу реки Трент. Там и нашли приют. В обозе ехали еще три женщины: две пожилые и одна молоденькая, худенькая, как девочка. В компании с ними беглянки чувствовали себя спокойнее. Монашеское одеяние они сбросили еще в лесочке, поджидая обоз, и теперь ничем не отличались от остальных путниц. Тим крутился возле мужчин, оказывая им мелкие услуги и стараясь угодить старому Хемтсу, главному в этом обозе. Приближалось Рождество, а они были еще далеки от цели.

Торговцев беспокоил проезд через Шервудский лес: там пошаливали разбойники и водились волки. Охрану обоза усилили, всем мужчинам раздали оружие, даже Тим получил лук и стрелы – он умел ими пользоваться. Чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, Вала не попросила оружия, но Тима предупредила, что отлично стреляет. И когда в один из вечеров обоз задерживался с достижением очередной цели путешествия – постоялого двора, их попыталась взять в клещи большая волчья стая. В таком положении больше всего полезными оказывались лучники, а их было немного. Тогда-то Вала и взяла в руки лук, чтобы отличными выстрелами положить трех волков. Одного убил Тим, еще четырех достали стрелы охранников. Хищники отстали от обоза, и вскоре путники достигли человеческого жилья. Женщины ахали и восхищались смелостью и меткостью Валы, даже охранники заметили ее успехи, а старый Хемтс искренне благодарил ее за помощь. Такое редкое для женщины умение вызвало, конечно, любопытство спутников, и пришлось рассказать историю о детском увлечении луком, которое привили ей старшие братья. С тех пор она и лука в руки не брала, но в нужную минуту детское увлечение сослужило хорошую службу. С этим охотно согласились и больше к этому вопросу не возвращались.

Вскоре перед ними возник Ноттингем, раскинувшийся на холмах над рекой. Путники увидели два замка, которые контролировали переправу через Трент.