Чего не скажешь о моих лучших друзьях — Малявин по телефону сказал, что менты угрожали создать проблемы его только что освободившемуся отцу и приходить к нему нельзя ни под каким предлогом. Лучше всего сдаться и не дурить.

У Стаса была жена на каком-то месяце и мы не могли ее беспокоить. Был семейный ужин с напряженными лицами и пустыми диалогами. О ночлеге не могло быть и речи.

Витолс уже полгода, как сам бегал от скорого на руку узбекского правосудия и даже близкий подход к его подъезду был чреват звонком «куда надо» от доброхотов-соседей.

Много людей в тот год или бегали, или уже сидели, или только-только освободились в новом доселе невиданном Узбекистане. Юртбаши торжественно поклялся на священной книге, что переловит всех бандитов.

Я не никакого имею права никого осуждать. Мой побег из тюрьмы без замков был важным психологическим опытом. И статистика моего варианта эксперимента Милгрэма все-таки говорит явно в пользу представительниц прекрасного пола. Любовь для женщин выше человеческих законов и правил. Поэтому именно женщины и спасут наш бестолковый мир.

Последнее место где я еще не побывал за те три недели, что бегал, был дом моей тетки, на одной из городских окраин. Ехать туда надо было часа полтора. А еще ее адреса не было в записной книжке ментов. Я очень устал и мне нужно было хотя бы недельку нормальной жизни перед рывком в Россию.

Экономическая модель юртбаши повлияла на тёткин образ жизни. Теперь с дипломом химико-технологического института, тетка добывала дома самогон. Самогон выходил крепкий, в соответствии со всеми строгими правилами ГОСТа. Поэтому она быстро его сбывала на Тезиковской толкучке каждое воскресение. В эпоху неконвертируемых узбекских зайчиков это было жидкое эльдорадо.

На огромной веранде, где на первое мая и новый год собирались всякие умные химики-технологи, кушали оливье и рассказывали брежневские анекдоты, теперь бродят огромные бутыли с мутной брагой. На их горлах одеты резиновые перчатки.

— Перчатки это индикаторы готовности браги. Если рука вяло склонена на бок, как у уставшей жертвы уже утонувшей в трясине, браге надо еще побродить. Если же перчатка изображает ладонь толстяка, останавливающего такси — то уже вот-вот можно гнать — учила тетка.

Тетка решила сделать из меня подмастерье-винокура.

Целую неделю я тут сплю, усиленно питаюсь, пью теткин виски, и занимаюсь английским с теткиными детьми. По воскресениям помогаю ей тащить на толкучку позвякивающие тяжеленные сумки. Руки стали ныть после двух раз и я убедил тетку купить для этой цели подержанную детскую коляску.

Теперь издалека кажется будто счастливый папаша проветривает первенца. Или первача, чтобы уж до конца быть точным.

Меня все устраивает. Жизнь моя потихоньку налаживается.

Беда приходит именно тогда, когда начинаешь давать слабину.

Мою беду звали дядя Ильдус. Так громко звался теткин секретный рыцарь. Расстелив на земле промасленную тряпицу, дядя Ильдус продавал на Тезиковке железки. Но это была всего лишь витрина.

На самом деле дядя Ильдус обладал какой-то магической силой, воле которой подчинялась вся тезиковская толкучка. Только сейчас я понимаю, что он крышевал и бутлеггерский проект моей тетушки. Кроме этого делового сотруднич