— Не увеличится. Идите, я уже напарился, — ответил я.

Пусть отдыхают, без опасений за свои жизни.

Что произошло? Видно, пришло время для трансформации, да ещё температура, а может и влажность, сыграли роль ускорителя роста.

Я проводил взглядом батю с дедом, которые бочком протиснулись в парилку, захлопывая за собой дверь.

— Будет плохо — выходи, банщик великий, — услышал я оттуда бухтение деда. — Не геройствуй.

— А вот как Серёга выдержал? Не понимаю, — отозвался батя.

— Выносливый у нас внучок просто. Весь в меня, — радостно ответил дед.

Ну а я не стал слушать их дальнейшие разговоры. Оделся, взял Кузьму на руки и направился в дом. Ух, теперь его таскать было не так-то просто.

Монстрик вырвался по пути и нырнул в ближайший сугроб. А через пару секунд выскочил уже покрытый тёмно-синей короткой шерстью. Во даёт!

Я поймал его, сделал ещё несколько шагов, заходя на крыльцо. Погладил по шёрстке. Как бархат прямо, очень приятная на ощупь.

Рукой я взялся за холодную ручку двери и потянул на себя. Ох, что сейчас будет с маман… Или истерика и обморок, или сначала истерика, успокаивающее и уже потом упадёт без сознания.

Но, я не угадал.

Встретив нас за столом, мама Наташа вскочила со стула. Больше удивилась, чем испугалась. Хотя лёгкий страх всё-таки мелькнул в её глазах.

А затем она рассмеялась, держась всё ещё на расстоянии.

— Кузя, ты ли это⁈ Я просто в шоке!.. А как он так быстро вырос⁈ Ничего себе! — она изумлённо смотрела на Кузю, боясь шелохнуться.

Всё-таки надо окончательно её успокоить. Я рассказал, что на него так повлияло.

— Можешь погладить, — протянул я Кузю маме Наташе. — Он не укусит. Видишь, как у него хвост шевелится? Значит, узнал тебя.

Маман покосилась на Кузин хвостик, который стал, между прочим, немного длиннее. Затем протянула руку и погладила питомца по холке. Потом почесала за ухом. Кузя прикрыл глаза, заурчав, как кот.

— Красавчик просто, — ответила маман, допивая бокал вина. Ага, значит, она всё-таки под допингом, хех. Но не это сыграло роль.

Скорее всего, спокойствие маман объяснялось тем, что она выговорилась. Когда рассказывала мне о своём страхе из далёкого детства. Да к тому же тут ещё сыграл свою роль ещё один важный момент. Она уже привыкла к питомцу.

— А «***б твою мать» — это даже не ругательство, — выдал Кузя батиным голосом.

— Это что, твой папа сказал так⁈ — воскликнула маман.

Я тяжко вздохнул, кивая, но добавил в защиту бати:

— Но не специально… потому что испугался.

— Ладно, — нахмурилась маман. — Разберёмся чуть позже…

Ох, сударыня, если б вы знали, как матерился мой оруженосец, Люций. Когда мы шли в поход, чтобы уничтожить гнездо гарпий, и нам пришлось подниматься в гору. И тяжесть, которую он нёс, мешала ему подниматься. Каких я только слов не услышал тогда. Многие до сих пор в ругательствах припоминаю.

Когда мы добрались до нужного плато, Люций сбросил с себя груз и растянулся на спине, прокричав длинную матерную тираду в воздух. И самым безобидным там было именно вот это выражение, что произнёс батя.

Ну а потом, когда я уничтожал гнездо хищных тварей, натравив своих верных монстров, Люций принялся в своём стиле комментировать бой. И удивил меня ещё раз, вставив пару витиеватых матерных выражений.

Именно поэтому реакция маман мне казалась слишком преувеличенной. Мне было с чем сравнивать.

Регина восприняла изменённого Кузю поначалу агрессивно. Он стал больше её, опаснее, и она поначалу спряталась под панцирь. Но затем показалась голова, следом — лапы, которые понесли её к монстрику.

— Уи-и-и, — запищала черепашка, а Кузя протянул лапу, о которую она потёрлась.