— Но это — бессмыслица, — возразил Мыслитель, вознамерившийся рассуждать здраво до конца. — Время всегда настоящее, поэтому то, что ты говоришь — нелепо.

Мокоф с беспокойством заглянул ему в лицо:

— Ты нездоров?

— Спасибо за заботу, я вполне здоров. Впрочем, пойду-ка лучше в таверну, покуда совсем не свихнулся!

В голове Мыслителя все перепуталось: сначала этот Мокоф утверждал одно и тут же, не сходя с места, — опроверг. На этом месте размышлений Мыслитель решил подкрепиться.

Но, вернувшись, он обнаружил, что дверь таверны заперта, и сколько он ни стучал, никто не открывал. К счастью, в одной из сумок, привязанной к седлу, осталась кое-какая еда. Усевшись на стул, он ненадолго посвятил себя здоровенным ломтям хлеба.

Внезапно откуда-то сверху раздался пронзительный крик. Взглянув наверх, Мыслитель увидел, что из окна верхнего этажа глядела на него и непрерывно голосила какая-то старуха.

— А-а-а! Ты что делаешь?!

— Как что, мадам? Ем вот этот кусок хлеба, — удивленно ответил Мыслитель.

— Свинья! — взвизгнула старуха. — Мерзкая, бесстыжая свинья!

— Поверьте, я не…

— Патруль! Патруль! — понеслось из окна.

Очень скоро на площадь влетели трое вооруженных мужчин. При виде Мыслителя их лица перекосило от отвращения.

— Мерзкий эксгибиционист, еще и извращенец! — воскликнул тот, кто выглядел постарше. Они мигом скрутили ошарашенного Мыслителя.

— Что происходит? Что я такого сделал?

— Спроси у судьи! — рявкнул один из патрульных. Они приволокли его на центральную площадь и втолкнули в двери высокого здания, в котором, видимо, и находилось их начальство. Впихнули в камеру и удалились.

Разнаряженный юнец — обитатель соседней камеры — сказал с ухмылкой:

— Привет, чужеземец! Что тебе шьют?

— Понятия не имею, — ответил Мыслитель. — Только я сел, чтоб позавтракать, как…

— Позавтракать?! Но до времени завтрака еще целых десять минут!

— Время завтрака? Ты хочешь сказать, что вы выделяете особый промежуток времени для еды? О, это уж слишком!

Юнец отлип от решетки и переместился в дальний угол камеры, всем своим видом демонстрируя отвращение.

— Фу! Да за такое преступление ты заслуживаешь самого строгого наказания!

Встревоженный, сбитый с толку, Мыслитель сел на скамейку, теряясь в догадках. Очевидно, что столь нелепые обычаи этих людей связаны с этими странными часами — не иначе, неким местным божеством. Что бы ни делалось в то время, когда стрелки не показывают на определенную цифру, считается преступлением. Кстати, неплохо бы узнать: какое у них тут максимальное наказание?

После длительного отсутствия вновь появились охранники и длинными коридорами привели его в какой-то зал. Человек в тяжелой маске и длинной пурпурной мантии восседал в центре зала за украшенным резьбой столом. Стражники посадили Мыслителя перед человеком в маске, а сами застыли у дверей.

Человек в маске пророкотал:

— Ты обвиняешься в том, что принимал пищу в неположенный час и что делал это в общественном месте, на глазах у всех. Это тяжкие преступления. Что ты можешь сказать в свою защиту?

— Только то, что я — чужеземец и не осведомлен о ваших обычаях.

— Слабый довод. Откуда ты?

— Из Ланжис-Лио, на берегу океана.

— Да, слыхал, как низко там упали нравы. Будешь теперь знать, как демонстрировать свои замашки, надеясь на безнаказанность.