Несмотря на мое чувство симпатии к этому человеку, я не поделился с ним планом действий при встрече с Шодой, хотя должен был это сделать. Я не мог простить ему предательства.

“Они разворачиваются на автотрассу и направляются к северу.”

Шода.

“Я хотел бы тебе кое-что, сказать. — Это Пепперидж. — Шода боится тебя.”

“Она очень сильна. С очень жестким характером. — Слова Сайако-сан. — Но, подобно стеклу, в один день она расколется. И этот день, думаю, придет вашими стараниями.”

Теперь все зависит именно от этого. От ее страха передо мной. Это единственное, что я могу противопоставить ей. И ее вуду.

Кэти развернула машину, и я увидел другой дорожный знак “Офир-роуд”

— Где она сейчас? — спросил я ее.

— Перед нами, на Восточнобережной трассе.

— Направляется в аэропорт? — Похоже.

В этой стороне располагались только курортные местечки и теннисные клубы.

Ломан дотронулся до моей руки.

— Как ты…

— Высший класс.

Тут не телепатия: он ждал, что я доложу о готовности, поскольку до начала операции оставалось несколько минут. Кивнув, он отвел руку.

— С—1,-прошу на связь.

— Говорите.

— Голос Флуда. Он остался в ночном клубе, поддерживая контакт.

— Можете ли дать оценку состоянию дел?

Для передачи. Он должен связываться с Кродером.

Ломан наклонился к радиотелефону.

— Передайте, что мы, как и запланировано, продвигаемся к месту встречи и готовы к активным действиям.

Коротко и четко. У этого мужика, надо признать, есть голова на плечах.

— С—1… С—1…

Кэт взяла радиотелефон.

— Говорите.

— Боинг-727 готовится к взлету. — Говорил явно китаец, на английском с американским акцентом. — Заправка закончена, и он проверяет систему связи.

— Благодарю. Продолжайте информировать нас. — Она повернула голову: — Вы слышали, мистер Ломан?

— Да.

Радиофон еще дважды подал признаки жизни: сообщил нам о позиции, которую занял конвой Шоды, и Флуд доложил, что передал информацию в Лондон.

Я выглянул из окна, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей, что сижу в “Черной Марии”, которая везет меня к месту казни. Я не был фаталистом, не верил в предначертания звезд. Просто никаким иным образом завершить операцию было нельзя, и мы это понимали. Нервы, естественно, были напряжены, что в такой ситуации вполне нормальное явление, так что успокойся, расслабься.

И тут подал голос Ломан.

— Мое мнение, — осторожно начал он, — что ваши подсчеты временного фактора слишком пессимистичны. Предполагаю, что в вашем распоряжении будет несколько больше, чем пять минут. Скорее всего, возникнет замешательство, когда обнаружат подмену груза, и вряд ли они сразу же сообщат об этом Шоде. Продолжать?

— Нет. — В темном проеме окна машины проплыл красный сигнал на верхушке радиомачты. — Я и так все знаю. — Пошел на взлет реактивный самолет, и от рева его двигателей задребезжали стекла машины.

— Если, конечно, я ошибаюсь…

Если он ошибается, весь христианский мир развалится как карточный домик, взлетит к чертям. Хотя нет, не весь, всего лишь оперативник; и на долю Флуда достанется чертовски отвратная работа.

Мимо промелькнула главная диспетчерская башня — черный силуэт на фоне огней аэровокзала. Запах керосина примешался к потоку охлажденного воздуха из кондиционера.

— Джентльмены.

Ломан показал нам циферблат своих часов. На моих было 20.