С помощью ножа он заострил еще одну палку, нанизал на нее маленькие тушки и принялся жарить их на костре. Поначалу Рамон держал гордиту и кузнечиков довольно далеко от огня, чтобы они жарились как можно медленнее, но по мере того, как запах мяса щекотал ему ноздри, заставляя рот наполняться слюной, он опускал их все ниже.

Сухое жилистое мясо оказалось вкуснее, чем ему запомнилось — солоноватое, чуть пряное. Обглодав маленькие тушки до тонких желтых костей, он вытер руки о плащ и встал.

— Пошли. Мне нужно найти воду.

— Обожженной плоти недостаточно?

Рамон сплюнул.

— Без еды я могу прожить больше недели, — ответил он. — Оставь меня без воды, и я умру через пару дней.

Маннек встал и позволил Рамону отвести себя через лес к холодному горному ручью, вода которого была белой от пены. Собственно, здесь, на севере, все реки и ручьи питались из ледников, равно как и Рио-Эмбудо, большая река, протекавшая через Прыжок Скрипача. Черпая ледяную воду пригоршней и поднося ее к губам, он представил себе, как отправляет письмо в бутылке, чтобы поток нес ее к цивилизации. В плену у монстров! Спасите! Помогите! С таким же успехом он мог бы рассчитывать на то, чтобы стая хлопышей отнесла его по воздуху прямо в Диеготаун. Что ж, мечтать не запрещается. Он вытер рот рукой и сел на берег.

— Теперь все? — поинтересовался Маннек. — Поглощать мертвую плоть и воду. Исторгать мочу. Это каналы, ограничивающие течение человека?

— Ну, ему необходимо время от времени сбрасывать отходы. Вроде как мочиться, ну типа того. И еще он будет спать.

— Ты тоже сделаешь это, — сказал Маннек.

Рамон поднялся и побрел в направлении лагеря и летающего ящика. Инопланетянин не отставал от него.

— Такими делами управлять нельзя, — объяснил Рамон. — Я не машина какая гребаная, которой нажми кнопку — и она уснет. Такие дела приходят сами по себе. Со временем.

— А сброс отходов?

Рамон испытал приступ злости. Эта тварь — идиот; он порабощен расой тупиц.

— Это тоже случится со временем, — ответил Рамон.

— Тогда мы будем наблюдать со временем, — согласился Маннек.

— Хорошо.

— Пока мы наблюдаем, ты объяснишь, что такое «свободный», — заявил Маннек. Рамон остановился и оглянулся через плечо. Свет падал на кожу инопланетянина пятнами и казалось, будто тот нарядился в камуфляж.

— Ты будешь убивать, чтобы быть свободным, — продолжал Маннек. — Что значит «свободный»?

— Свободный — это тот, у кого из шеи не торчит никаких гребаных штуковин, — буркнул Рамон. — Быть свободным — это делать то, что я хочу, когда я хочу… и не плясать под чью-то гребаную дудку.

— Это такой специальный танец?

— Господи! — взвыл Рамон, поворачиваясь к своему конвоиру. — Свобода — это когда ты живешь, черт подери, сам по себе! Свобода — это когда ты ни перед кем ни за что не отвечаешь! Ни перед боссом, ни перед женщиной, ни перед гребаным губернатором, ни перед его гребаной маленькой армией! Свободный человек сам выбирает себе путь там, где ему угодно, и никто не может встать у него на пути. Никто! Или ты, мать твою, слишком туп, чтобы понять это?

Рамон задыхался словно от бега, щеки горели от притока крови. Обжигающий оранжевый взгляд буравил его. Сахаил дернулся, и на мгновение Рамона охватил страх — предчувствие боли, которая так и не последовала.