|
Верь лжи. Справедливость — когда умирает плохой человек, трагедия — когда хороший, смерть — конец жизни. Ответов не существует. Мир непознаваем. Ничто важное не имеет смысла. — Как все это может быть истинным? Все истинно. Это реальность. — Конечно. Не прошло и десяти часов с момента моего появления на этой планете, как я уже обезоружен, ключ, добытый ценой тысячи моих предыдущих жизней, погребен под мертвой свинцовой толщей безопасности, заключающейся в том, что известно каждому: жизнь — это досадная случайность, длящаяся, пока нам не удастся ускользнуть и умереть. Мысль глубоко в подсознании: Ну и дурака же я свалял! Ну почему я снова решился стать Джо Глупой Башкой, что я могу получить от этого бесконечного гипнотизма иллюзий, от забывания того, что на самом деле истинно? Я вырасту, как и любой другой ребенок на этой планете, проглатывая все, что предложит мне мир, и вскоре будет поздно что-либо вспоминать. Помню ли я сейчас? Зачем я вообще здесь появился? Битва закончена. Дитя спит. Сорок два — То, что ты знал до рождения, не потеряно. Его голос был мягок, как бриз здесь, на вершине холма. — Оно только скрывается в тебе до минуты испытания, когда приходит время вспомнить. Я почти уверен, что при желании ты найдешь какой-нибудь необычный и смешной способ обнаружить это снова. Я сидел рядом с ним на камне, упершись подбородком в колени, и пытался проникнуть в суть произошедшей с ним перемены. Я посмотрел ему в глаза и потом почти целую минуту, не говоря ни слова, удивляясь, как я мог знать так много, когда был им. Я был неглупым парнем, это точно, но мне еще нужно было многое узнать. Я не был так умен. И тогда я наконец понял — улитка, завершившая долгий-долгий путь. Дикки обернулся и, не мигая, посмотрел мне в глаза, прочитал мои мысли, и в уголке его губ ужасно медленно начала появляться крошечная улыбка. — Позволь мне угадать, — сказал я ему. — Ты все время знал, правда? Ты хотел, чтобы я все вспомнил не для тебя, а для себя. Все эти месяцы, каждая минута, проведенная с тобой, была испытанием. Он не подтвердил мою догадку, но и не отверг. — Пай? Через какое-то время он едва заметно кивнул. — Дональд Шимода? Еще один кивок, с непроницаемым видом. — Чайка Джонатан? Все та же крохотная улыбка, почти неподвижный кивок, глаза неотрывно сосредоточены на мне. Внезапно меня обожгла одна мысль, и я не смог удержаться от вопроса. — Дикки, это ведь не ты был и Шепардом с его дурацкой книгой? Улыбка стала шире. Я вцепился себе в волосы, не зная, смеяться мне или плакать. — Боже, малыш! Ты понимаешь, что ты натворил? Это же обман! Он явно наслаждался, спрятавшись за маской ребенка, которым я был когда-то. — Как жизнь может обмануть того, у кого есть Инструменты? — спросил он. —Как может жизнь предложить кому-нибудь тесты? Смысл в том, чтобы ты вспомнил! Я должен был догадаться, подумал я. Когда я научусь ожидать не только то, что могу себе представить? — Если ты хотел выяснить, что, как я думаю, я знаю, — сказал я, — почему тебе было просто не спросить? Он насмешливо улыбнулся. |
