— Не надо, — ответила мисс Кейсмент, — сидите уж, раз пришли.

С платьем в руках она вышла из комнаты и оглушительно хлопнула дверью. Затем в ванне зашумела вода. Через какое-то время мисс Кейсмент вернулась уже в платье, но без чулок и макияжа. Рейнбери понимал, что своим появлением разрушил рутинный ход событий. Он потягивал шерри и наблюдал. Мисс Кейсмент кое-как повязала вокруг шеи полотенце и начала накладывать на лицо крем. «Другая женщина, — размышлял Рейнбери, — постаралась бы, наверное, отплатить мне той же монетой, то есть каким-то образом изменить ситуацию в свою пользу». Но не такова была мисс Кейсмент, чей характер он изучил уже достаточно хорошо. Будь она чуть гибче, из такой щекотливой ситуации многое можно было извлечь; но она, кажется, и не думает смягчаться. «До чего же она глупа», — подумал Рейнбери, и на душе у него сразу стало веселее.

— Я попрошу вас об одной услуге, — произнесла вдруг мисс Кейсмент странно высоким голосом. — Высушите для меня чулки. — И она указала на пару чулок, висящих на спинке стула. — Поднесите их чуть поближе к огню. Вот так.

Рейнбери пододвинул стул поближе к колонке и начал помахивать чулками туда-сюда. Попутно он поглядывал на мисс Кейсмент. Она огромной пуховкой наносила на лицо пудру. Мало-помалу оно начинало принимать знакомый вид. Она откинула голову назад. Потом сняла сетку и начала снимать бигуди. Рейнбери зачарованно следил за процессом преображения. Облачко пудры поплыло по комнате, и достигло его, и окутало, удушливое, приторное, синтетическое. Мисс Кейсмент освобождала завиток за завитком. И каждый занимал положенное ему место. И вот наконец все бигуди были сняты, но грива волос не опала свободно на спину, а застыла горой, составленной из тугих завитков. Мисс Кейсмент, наверняка почувствовав себя гораздо уверенней, чуть повернулась к Рейнбери. Она взяла в руку зеркальце и, приоткрыв губы, обвела их тонкой красной линией, а затем только начала подкрашивать. Маленький ротик открылся, обнажив зубы. Задержавшись взглядом на подробностях лица мисс Кейсмент, Рейнбери не сразу осознал, что она ему улыбается.  И он тут же поспешил улыбнуться в ответ.

Вдруг резкая боль пронзила его правую руку. Рейнбери с воплем вскочил на ноги. Оказывается, сам того не заметив, он поднес чулки слишком близко к огню; один из них загорелся, и пламя, одним махом уничтожив нейлоновую поверхность, обожгло ему ладонь. Горящий обрывок полетел в печку; сунув ладонь под мышку, он запрыгал по комнате.

— Вот разиня! — вскрикнула мисс Кейсмент. — Это же мои лучшие чулки!

— К черту ваши чулки! — завопил Рейнбери. Прекратив прыжки, он попробовал рассмотреть ожог. Но как только раскрыл ладонь, боль вернулась с прежней силой. Тогда он сжал руку и сунул кулак в карман. — Ожог сильнейший! — промычал он, пронзив взглядом мисс Кейсмент.

Она сердито глянула на него. Показалось, что она вот-вот рассмеется, но все завершилось вопросом: «И чем же в наши дни лечат ожоги?»

— Ах, отстаньте! — махнул рукой Рейнбери. — Ничем их не лечат. Ради Бога, идемте отсюда. — А сам тяжело сел на диван и прижал руку к груди.

Мисс Кейсмент вышла из комнаты. Через несколько минут она вернулась, полностью одетая, кутаясь в изысканную меховую накидку. «Наверное, одолжила у кого-то по случаю», — тут же подумал Рейнбери. Они посмотрели друг на друга. Взгляд мисс Кейсмент выражал решительность и ожидание; взгляд Рейнбери — враждебность, раздражение и отрицание. Они спустились по лестнице. Возле дома стояло такси.

— О Боже! — воскликнула мисс Кейсмент. — Такси ждало все это время!

Рейнбери ничего не сказал. Они сели в машину.