|
– Вы любите танцы? – Люблю конфеты и танцы. В это время подошел Тоббоган и встал сзади, засунув руки в карманы. – Лучше бы ты научила меня, – сказал он, – как танцевать. – Это ты так теперь говоришь. Ты не можешь: уже я учила тебя. – Не знаю отчего, – согласился Тоббоган, – но, когда держу девушку за талию, а музыка вдруг раздастся, ноги делаются, точно мешки. Стою: ни взад, ни вперед. Постепенно собрались опять все, но ужин был кончен, и разговор начался о пароходе, в котором Проктор узнал «Лео». – Он из Австралии; это рейсовый пароход Тихоокеанской компании. В нем двадцать тысяч тонн. – Я говорю, что на «Лео» лучше, чем у нас, – сказала Дэзи. – Я рад, что попал к вам, – возразил я, – хотя бы уж потому, что мне с тем пароходом не по пути. Проктор рассказал случай, когда пароход не остановился принять с шлюпки потерпевших крушение. Отсюда пошли рассказы о разных происшествиях в океане. Создалось словоохотливое настроение, как бывает в теплые вечера, при хорошей погоде и при сознании, что близок конец пути. Но как ни искушены были эти моряки в историях о плавающих бутылках, встречаемых ночью ледяных горах, бунтах экипажей и потрясающих шквалах, я увидел, что им неизвестна история «Марии Целесты», а также пятимесячное блуждание в шлюпке шести человек, о которых писал М. Твен, положив тем начало своей известности. Как только я кончил говорить о «Целесте», богатое воображение Дези закружило меня и всех самыми неожиданными догадками. Она была чрезвычайно взволнована и обнаружила такую изобретательность сыска, что я не успевал придумать, что ей отвечать. – Но может ли быть, – говорила она, – что это произошло так… – Люди думали пятьдесят лет, – возражал Проктор, но, кто бы ни возражал, в ответ слышалось одно: – Не перебивайте меня! Вы понимаете: обед стоял на столе, в кухне топилась плита! Я говорю, что на них напала болезнь! Или может быть, они увидели мираж! Красивый берег, остров или снежные горы! Они поехали на него все. – А дети? – сказал Проктор. – Разве не оставила бы ты детей, да при них, скажем, ну, хотя двух матросов? – Ну что же! – Она не смущалась ничем. – Дети хотели больше всего. Пусть мне объяснят в таком случае! Она сидела, подобрав ноги, и, упираясь руками в палубу, ползала от возбуждения взад-вперед. – Раз ничего не известно, понимаешь? – ответил Тоббоган. – Если не чума и мираж, – объявила Дэзи без малейшего смущения, – значит, в подводной части была дыра. Ну да, вы заткнули ее языком; хорошо. Представьте, что они хотели сделать загадку… Среди ее бесчисленных версий, которыми она сыпала без конца, так что я многое позабыл, слова о «загадке» показались мне интересны; я попросил объяснить. – Понимаете – они ушли, – сказала Дэзи, махнув рукой, чтобы показать, как ушли, – а зачем это было нужно, вы видите по себе. Как вы ни думайте, решить эту задачу бессильны и вы, и я, и он, и все на свете. Так вот, – они сделали это нарочно. Среди них, верно, был такой человек, который, может быть, любил придумывать штуки. Это – капитан. «Пусть о нас останется память, легенда, и никогда чтобы ее не объяснить никому!» Так он сказал. По пути попалось им судно. Они сговорились с ним, чтобы пересесть на него, и пересели, а свое бросили. – А дальше? – сказал я, после того как все уставились на девушку, ничего не понимая. |
