Врач сделал пометку и поставил следующую картинку.

— Больная. Лежит на боку. Тень на ее лице похожа на тюремную решетку.

— А вот эта последняя? Ричардс разразился смехом.

— Похожа на кучу дерьма.

Он представил себе врача в его белом халате ползающим под скамьями и заглядывающим девушкам под юбки, а потом удирающим, и снова рассмеялся. Врач сидел, улыбаясь своей отвратительной улыбкой, делая видение более реальным и оттого более смешным. Наконец его смех сошел на нет. Ричардс пару раз фыркнул, один раз икнул и замолчал.

— Полагаю, вы поделитесь со мной…

— Нет, — отрезал Ричардс. — Не поделюсь.

— В таком случае мы продолжим. Словесные ассоциации.

Он потрудился разъяснить. Ричардс полагал, что слова он подберет отлично, это спасет его.

— Готовы?

— Да.

Врач извлек секундомер из внутреннего кармана, нажал на рабочий конец своей шариковой ручки и стал изучать список, лежащий перед ним.

— Доктор.

— Нигер, — отозвался Ричардс.

— Пенис.

— Член.

— Красный.

— Черный.

— Серебряный.

— Кинжал.

— Винтовка.

— Убийство.

— Выиграть.

— Деньги.

— Секс.

— Тест.

— Ударить.

— Наотмашь.

Список продолжался; они испробовали более пятидесяти слов, прежде чем врач остановил секундомер и бросил ручку.

— Хорошо, — он сложил руки и серьезно посмотрел на Ричардса.

— У меня есть последний вопрос, Бен. Не скажу, что я распознаю ложь, но машина, у которой вы на крючке, покажет то или другое. Вы решили претендовать на квалификационный статус в Игре по причинам суицидальным?

— Нет.

— Каковы ваши причины?

— Моя маленькая дочь больна. Ей нужен врач. Лекарства. Помещение в больницу.

Ручка царапала бумагу.

— Что-нибудь еще?

Ричардс уже готов был сказать нет (их это не касалось) и вдруг решил выложить все. Может быть, потому что врач был похож на почти забытого грязного мальчишку его юности. Может быть, потому что нужно было однажды произнести это, чтобы заставить срастись и принять конкретную форму — так происходит, когда человек заставляет себя перевести в слова неоформившиеся эмоции.

— Я много лет без работы. Я хочу снова работать, пусть даже болваном в нечистой игре. Я хочу работать и содержать мою семью. У меня есть гордость. У вас есть гордость, доктор?

— Это случается перед падением, — ответил врач. Он щелкнул ручкой, убирая ее. — Если вам нечего добавить, мистер Ричардс… — Он поднялся. Это, а также возвращение к обращению по фамилии давало понять, что интервью закончено, хотел ли Ричардс что-нибудь добавить или нет.

— Нет.

— Дверь в конце зала направо. Желаю удачи.

— Не волнуйтесь, — ответил Ричардс.

…Минус 090. Счет продолжается…

Группа, с которой вошел Ричардс, теперь сократилась до четырех человек. Новый зал ожидания был гораздо меньше, а общее количество людей также уменьшилось примерно на шестьдесят процентов. Разбросанные остатки последних букв алфавита появились в половине пятого. В четыре санитар обнес всех подносом с безвкусными бутербродами. Ричардс взял два и сел, жуя и слушая парня по имени Реттенмунд, который потчевал его и еще нескольких соседей, по всей видимости, неистощимым запасом непристойных историй.

Когда вся группа была в сборе, их отвели в лифт и подняли на шестой этаж.