Их провели в кафетерий, где они вновь показали свои удостоверения. Ричардс взял поднос и толкнул его вниз по планке из нержавеющей стали. Он получил пачку кукурузных хлопьев, жирную тарелку чего-то жареного, кусок яичницы, холодный и твердый, как мраморная плита, тост, полпинты молока, чашку грязноватого кофе (без сливок), упаковку сахара, упаковку соли и комок искусственного масла на крошечном квадратике промасленной бумаги.

Он поглотил всю еду, как и все остальные. Для Ричардса это была первая настоящая еда Бог знает за сколько времени — не то, что сальные клинья пиццы и выдаваемые правительством продуктовые пилюли. И все же еда была странным образом бесплотной, как будто какой-то повар-вампир на кухне высосал из нее весь вкус и оставил только свойства насыщения.

Что ели они сегодня утром? Пилюли из водорослей. Искусственное молоко для младенцев. Внезапное чувство отчаяния охватило его. Боже, когда же они увидят деньги? Сегодня? Завтра? На следующей неделе? А может быть, это тоже был просто трюк, яркая приманка. Может быть, и не было никакой радуги, не говоря уже о горшке с золотом. Он сидел, уставившись в пустую тарелку, пока не завыла семичасовая сирена и их не повели в лифт.

…Минус 093. Счет продолжается…

На пятом этаже их группу из пятидесяти человек загнали, как стадо, в большую комнату без мебели, с прорезями вокруг стен, как для писем. Они вновь показали свои карточки, и двери лифта со свистом закрылись за ними.

В комнату вошел изможденный мужчина с редеющими волосами и эмблемой Игр (силуэт человеческой головы на фоне факела) на лацкане халата.

— Прошу раздеться и вынуть все ценности из одежды, — произнес он. — Бросайте вашу одежду в прорези печи. Вам будет выдана одежда Игр. — Он многозначительно улыбнулся. — Одежда сохраняется за вами независимо от результатов вашей игры.

Послышалось ворчание, но все подчинились.

— Прошу поторопиться, — сказал изможденный. Он дважды хлопнул в ладоши, как учитель первого класса, давая знать, что время для развлечений закончилось. — Нас еще многое ждет впереди.

— Вы тоже участвуете в конкурсе? — спросил Ричардс.

Изможденный одарил его изумленным выражением лица. Кто-то сзади фыркнул от смеха.

— Не важно, — с этими словами Ричардс переступил через брюки.

Он вынул свои бесценные ценности и опустил рубашку, брюки и белье в прорезь. Откуда-то издалека показалась короткая голодная вспышка пламени.

Дверь на другом конце открылась (на другом конце всегда была дверь; они были как крысы в огромном идущем вверх лабиринте. Американском лабиринте, подумал Ричардс), и люди вкатили большие корзины на колесиках, помеченные размерами S, V, L и XL. Ричардс выбрал XL из-за его длины, ожидая, что комбинезон мешком повиснет на его сухощавом теле, но он пришелся по размеру. Ткань была мягкой, облегающей, почти как шелк, но более плотной, чем шелк. Впереди комбинезоны застегивались на молнию. Они все были синими, и у всех на правой стороне груди красовалась эмблема Игр. Когда вся группа оделась, Бену Ричардсу показалось, что он утратил свое лицо.

— Сюда, пожалуйста, — сказал изможденный, и провел их в другой зал ожидания. Неизбежный экран Фри-Ви ослепительно светился и гоготал. — Вас будут вызывать группами по десять.

Дверь рядом с Фри-Ви была снабжена надписью «СЮДА», дополненной стрелкой.

Они сели. Через некоторое время Ричардс встал, подошел к окну и выглянул. Они были теперь выше, но дождь шел по-прежнему. Улицы были гладкими, черными и мокрыми. Он попытался представить, что делает сейчас Шейла.

…Минус 092. Счет продолжается…

Он прошел в дверь, на этот раз в составе группы из десяти, четверть одиннадцатого.