|
Это кульминация всей моей двенадцатилетней жизни – наконец-то отец может мною гордиться! Только, кажется, отец еще и хочет мне что-то сказать – уж очень красноречивы его жесты. Я забыл о чем-то срочном? Ну конечно! – Хасан, мы… – Я помню, – отвечает он, высвобождаясь из моих объятий. – Иншалла, радоваться будем позже. Мне еще надо принести тебе синего змея. Уже бегу. Он бросает на землю шпулю и срывается с места, только нижний край зеленого чапана волочится за ним по снегу. – Хасан! – кричу я. – Возвращайся со змеем! Он уже сворачивает за угол, но на бегу оборачивается, прикладывает ладони рупором ко рту и кричит в ответ: – Для тебя хоть тысячу раз подряд! Неподражаемая улыбка – и Хасан исчезает. Целых двадцать шесть лет пройдет, прежде чем я увижу эту улыбку вновь. Мой друг детства усмехнется мне с выцветшей моментальной фотографии. Подтягиваю своего змея. Все меня поздравляют. Жму руки, благодарю. Детишки помоложе смотрят на меня с восхищением, в их глазах я герой. Меня хлопают по спине и треплют волосы. Сматываю лесу и раздаю улыбки, хотя думаю только о синем змее. Наконец мой красный змей у меня в руках. Бреду домой, чуть живой от усталости. За воротами меня поджидает Али, протягивает руку сквозь кованые прутья и говорит: – Поздравляю. Отвечаю на рукопожатие, вхожу во двор, вручаю ему змея и шпулю. – Ташакор, Али-джан. – Я все время молился за тебя. – Молись, молись. Мы ведь еще не закончили. Выбегаю обратно на улицу, даже не спросив Али, как там Баба. С отцом увидимся позже. В голове у меня уже все распланировано: торжественная встреча, герой появляется со змеем в окровавленных руках, все уважительно кланяются ему, Рустем и Сохраб в молчании глядят друг на друга. И вот старый воин подходит к юному богатырю и заключает в объятия, тем самым признавая его заслуги. Освобождение от груза прошлого. Возрождение. А что потом? Ну, потом… все будет хорошо. Улицы Вазир-Акбар-Хана пересекаются под прямым углом, у каждой свой номер. Если посмотреть с птичьего полета, настоящая сетка. Район новый, и то и дело рядом с огороженным трехметровой стеной жилым комплексом оказывается стройплощадка или пустой участок. В поисках Хасана бегаю по улицам туда-сюда. Зрители воздушного боя расходятся: собирают шезлонги, укладывают посуду и остатки еды. С крыш ко мне летят поздравления. На четвертой улице к югу меня окликает Омар, сын инженера. Раньше мы учились с ним в одном классе. Он добрый и хороший человек и как-то даже подарил мне перьевую авторучку со сменным картриджем. Его отец – приятель Бабы. На лужайке перед своим домом Омар с братом играют в футбол – отрабатывают приемы владения мячом. – Говорят, ты выиграл, Амир. Поздравляю. – Спасибо. Ты Хасана не видел? – Твоего хазарейца? Киваю в ответ. Омар пасует брату. – Я слышал, он хорош в погоне за змеями. Брат отпасовывает мяч обратно. Омар принимает мяч на голову. – Никогда не мог понять, как у него получается. Как он еще что-то видит своими узенькими глазками? Брат, хохотнув, просит мяч. Омар не дает. – Так ты его видел? Омар показывает большим пальцем через плечо в направлении на юго-запад. – Недавно видел, как он несся к базару. – Спасибо. – Я срываюсь с места. К базару я прибегаю уже в сумерках. С минарета мечети Хаджи Якуба муэдзин выкликает «азан», призывая правоверных развернуть коврики, повернуться на запад и склонить в молитве головы. |
