— Погожа, — проговорил он. — Ты прошоды, шадысь.

Эллиот улыбнулся, заметив полное непонимание, написанное у меня на лбу.

— Гулла, — объяснил он. Этим словом называли население прибрежных островов и диалект, на котором они говорили. Многие из них были потомками рабов, заселивших пустынные острова и заброшенные рисовые поля больше ста лет назад, после окончания Гражданской войны.

— Джинни и Альберт раньше жили на острове Йонджес, но потом Джинни заболела, и один из их сыновей, Сэмюэль, тот, который занимается моей машиной, настоял, чтобы они переехали в Чарлстон. Они здесь уже десять лет, но и я порой понимаю не все из того, что они говорят. Но они хорошие люди, знают толк в том, чем занимаются. Он приглашает тебя войти и сесть.

Я взял стакан с лимонадом, поблагодарил, потом дотронулся до плеча Атиса и провел его в гостиную. Эллиот, казалось, тоже хотел последовать за нами, но я дал ему понять, что хочу побыть пару минут наедине с его клиентом. Очевидно, Эллиот был не очень доволен, но остался на месте.

Атис присел на самый краешек дивана, как будто готов был в любое мгновение рвануть к двери. Он избегал смотреть мне в глаза. Я сел в заваленное каким-то барахлом кресло напротив.

— Тебе известно, почему я здесь?

— Типа, тебе за это заплатили, — он пожал плечами.

Я улыбнулся:

— Именно. Но главное, я здесь потому, что Эллиот не верит, что ты убил Марианну Ларуз. Но многие верят, так что это мне придется искать доказательства того, что они ошибаются. Я могу это сделать, только если ты мне поможешь.

Он облизал губы. На его лбу выступили капельки пота.

— Они убьют меня, — произнес он.

— Кто?

— Ларузы. Какая разница, сделают ли они это сами или заставят государство, — они все равно убьют меня.

— Вряд ли, если мы сможем доказать, что ты невиновен.

— Ну, и как мы сможем это сделать?

Пока еще у меня не было четкого плана, но этот разговор стал первым шагом к его разработке.

— Как ты познакомился с Марианной? — спросил я.

Он откинулся на диван, видимо, решившись наконец рассказать, что произошло.

— Она училась в Колумбийском университете.

— Что-то ты не похож на студента.

— В точку! Я продавал травку этим ублюдкам. Им нравилось приторчать.

— Она знала, кто ты такой?

— Да ни черта она обо мне не знала.

— А тебе было известно про нее хоть что-то?

— Ну да.

— Ты знал о вашем прошлом, о проблемах между вашей семьей и Ларузами?

— Да это все старое дерьмо!

— Но ты знал эту историю?

— Конечно.

— Ты с ней начал заигрывать или она с тобой?

Его лицо залилось румянцем, и на нем появилась глумливая ухмылка:

— Да ну тебя! Ну, знаешь, она там курила-торчала, я курил, ну и потом... все такое.

— Когда это началось?

— В январе, а может, в феврале.

— И вы все это время встречались?

— Нет, она уехала в июне. Я не видел ее с конца мая и снова повстречал, наверно, только за неделю или две до...

Его голос сорвался, парень судорожно сглотнул и умолк.

— Ларузы знали, что она встречается с тобой?

— Возможно. Она им ничего не говорила, но ведь шила в мешке не утаишь.

— Почему ты с ней встречался?

Атис не ответил.

— Из-за того, что она просто симпатичная девчонка? Или из-за того, что она белая? Потому что она из Ларузов?

В ответ только пожатие плеч.

— Может, из-за всего сразу?

— Пожалуй.