— Возможно… Но не могу же я сидеть сложа руки.

— Ну хорошо… Пойдем со мной.

Мы вместе дошли до двери в спальню больного. Она бесшумно проскользнула внутрь, а я подошел к окну. Из него был виден уголок парка. Дождь кончился. Посреди мертвых листьев прыгала какая-то черная птица. Ужасно хотелось пить. Я слишком много курил. Появилась Марселина и потихоньку затворила за собой дверь.

— Он сказал, — зашептала она, — что вы уже обо всем договорились и ты должен начать ремонт.

— Да нет же!

— Он не желает никого видеть.

— Послушай, Марселина… Это очень важно, черт возьми!.. Передай ему, что я обсудил все с Меньелем. Расходы будут гораздо больше, чем предполагалось. Нужно полагать, вдвое. Да, так и скажи ему: вдвое.

И эта сумма еще далека от реальной, но за тридцать тысяч франков Меньель согласится начать работы. А дальше видно будет. Марселина скрылась в комнате. В случае конфликта с Меньелем я призову ее в качестве свидетеля. А вообще-то я дал маху. Вместо того чтобы затевать все эти споры, мне следовало бы просто попросить Меньеля приступить к работам, плюнув на денежные вопросы, которые ставили меня прямо-таки в безвыходное положение. Но кто знает, что еще может выкинуть старик! Марселина выскользнула наружу.

— Он не согласен. Он готов дойти до двух миллионов — только ради того, чтобы его оставили в покое. Но это предел.

— Вот видишь, — сказал я. — Будь он действительно так болен, как уверяет, ему было бы наплевать на ограду и все остальное. Он просто прикидывается. Скажи ему…

— О нет… Это уже переходит все границы!.. Особой симпатии, как тебе известно, я к нему не питаю, но… никому не дано права так его мучить!

— Ему это нравится, — раздраженно парировал я. — Пока у него есть возможность сэкономить лишнее су, он будет цепляться за жизнь.

— Как ты жесток! — произнесла Марселина. — Я тебя не узнаю.

Остается последнее средство. Хоть оно мне и самому претит, выбора нет.

— Ладно, — сказал я. — Тогда намекни ему, что разумнее всего написать твоему мужу… Только подай это предложение так, будто оно исходит от тебя… Или ты считаешь, что предложить ему столь благоразумный выход — это тоже его мучить?

В ее взгляде появилась неприязнь. Наверное, она почувствовала, что я от нее что-то скрываю.

— Обещаю тебе, что потом сразу уйду… Иди же!

На этот раз она вернулась куда быстрее, и вид у нее был удивленный и негодующий.

— Н-да, такого я от него не ожидала… Дает старикашка!

— Так что же?

— Он принимает ваши условия, но желает, чтобы Меньель приступил к работе немедленно. И еще вы должны будете представить ему дутый счет — это его собственное выражение, — чтобы ему скостили налоги. Ты и впрямь знаешь его лучше, чем я. Уже языком еле ворочает, а туда же, все хитрит. Честное слово, это выше моего разумения. Ну и семейка!

Я испустил вздох облегчения.

— Можно мне позвонить?

Не дожидаясь ее ответа, я набрал номер Меньеля.

— Это Шармон. Все улажено. Можете привозить рабочих. Я говорю из замка… На первую очередь работ вам выделяют тридцать тысяч.

— Согласен, — ответил Меньель. — Только вышлите гарантийное письмо.

— Я принесу его вам прямо на место.

Когда обнаружат Сен-Тьерри, всем будет уже не до ремонта. Я ничем не рисковал, давая это обещание.

— Алло? Когда вы собираетесь начать?

— Завтра утром, — сказал Меньель, — если погода не испортится.