Мёрфино начальство крепко обиделось на нее за то, что она в разгар кризиса ушла с рабочего места, чтобы помочь мне. Собственно, для полицейского назначение руководителем ОСР и так приравнивается к ссылке в Сибирь. Но отняв у нее чин и статус, которых она добилась упорным трудом, ее еще и унизили – не столько в глазах подчиненных, сколько в ее собственных.

– Сержант, – со вздохом кивнул я. – Извини, Мёрф, я забыл.

Она пожала плечами.

– Не переживай. Я тоже периодически забываю. Как правило, когда отвечаю на звонки, сидя на работе.

– Все равно я болван.

– С этим не поспоришь, Гарри, – хмыкнула Мёрфи и легонько шлепнула меня по бицепсу. – Впрочем, твоей вины в этом нет.

– Очень благородно с твоей стороны, Минни-Маус, – отозвался я.

Она фыркнула и хлопнула ладонью по кнопке лифта.

– Как-то тихо здесь по сравнению с другими местами преступления.

Она поморщилась.

– Это и не преступление.

– Правда?

– Ну, не совсем, – ответила она и посмотрела на меня искоса. – Не официально.

– А-а, – протянул я. – Тогда я что, не считаюсь официальным консультантом?

– Официально нет, – подтвердила она. – Столлинзу здорово урезали бюджет. То есть, на оборудование и зарплаты еще хватает, но…

Я покосился на нее, заломив бровь.

– Меня интересует твое мнение, – сказала она.

– Насчет чего?

Она покачала головой.

– Не хочу настраивать тебя. Просто посмотри и скажи, что ты там увидел.

– Ну, это можно, – согласился я.

– Я сама тебе заплачу.

– Мёрф, ты не обяза…

Она очень пристально на меня посмотрела.

Раненая гордость сержанта Мёрфи не позволяла ей принимать милостыню. Я поднял руки в знак капитуляции.

– Как скажете, босс.

– Вот так-то лучше.

Она проводила меня в квартиру на седьмом этаже. Пара выходивших в коридор квартирных дверей приоткрылась и, проходя, я краем глаза увидел опасливо выглядывавших жильцов. В дальнем конце коридора стояли двое парней, по виду санитаров – усталых, угрюмых санитаров. Один курил, второй просто прислонился к стене, скрестив руки на груди и сдвинув козырек бейсболки на глаза. Мёрфи отперла дверь ключом, не глядя на них; впрочем, они обратили на нее ненамного больше внимания.

Взмахом руки Мёрфи пригласила меня войти и осталась стоять у входа.

Я вошел. Квартирка оказалась маленькой, видавшей виды, но чисто прибранной. Большую часть противоположной от входа стены с двумя окнами занимали миниатюрные джунгли из очень и очень ухоженных растений. Не отходя от двери, я разглядел небольшой телевизор на тумбочке, старый музыкальный центр и кушетку.

На кушетке лежала мертвая женщина.

Она лежала, сложив руки на животе. Опыта у меня маловато, чтобы определить, сколько она так пролежала, но лицо ее утратило уже естественные краски, а живот чуть вздулся, поэтому я решил, что она умерла по меньшей мере накануне. Возраст ее я тоже определить не смог – вряд ли больше тридцати. На ней был розовый махровый халат, на глазах – очки; волосы она собрала в пучок.

На столике рядом с диваном стоял пустой пузырек из-под лекарства со снятой крышкой. Рядом стоял графин с золотистой жидкостью, покрытый тальком для снятия отпечатков и накрытый пленкой – как и стакан, пустой, если не считать с полпальца воды на дне; судя по всему, это растаяли один или два кубика льда.

Рядом со стаканом лежала написанная от руки записка – тоже в прозрачном пластиковом мешке, вместе с гелевой ручкой.

Я осмотрел женщину.