Ху встал и, вцепившись волосатыми руками в край стола, проскрежетал:

– Где она?

– Умерла, – спокойно ответил судья. – Скончалась, сделав упомянутое признание. От чумы.

Он указал на прикрытое циновкой тело.

Ху повернулся. Округлив глаза и нахмурив густые брови, он смотрел на циновку в порыве немой скорби. И слова издалека донесся слабый раскат грома.

Внезапно Ху застонал, как раненый зверь, и бросился к циновке. Начальник стражи хотел его остановить, но Судья Ди помотал головой. Ху приподнял край циновки и, взяв тонкую белую руку госпожи Мэй, нежно погладил ее, а потом удивительно деликатно, словно боялся потревожить, снял кольцо с сапфиром, поцеловал и надел себе на мизинец.

– Прошу дозволить мне взять это кольцо с собой на казнь, – пробормотал он тусклым, безжизненным голосом. – Я подарил его ей, когда выкупил. – Когда судья Ди кивнул в знак согласия, Ху поклонился и, не отводя глаз от кольца, заговорил: – Она тогда была совсем юной. Маленькой, напуганной девочкой. И звали ее Сапфир – так же как ту, что выкупил мой прадед. «Это не совпадение, – сказал я ей, – а воля Неба. Твоя любовь искупит все муки, которые прежняя Сапфир причинила моей семье». – Он покачал несоразмерно большой головой. – Почему она переменилась, прожив со мной несколько счастливых лет? Может быть, не могла забыть, что я, по сути дела, купил ее? Не знаю. Бросая меня, она сказала всего несколько слов: «Мэй богат, а ты беден. Жизнь все еще очень много мне должна. Парчовые одежды, дорогие украшения, толпы слуг. ..» Вот и все.

Ху задумчиво повертел кольцо. – Мэй и впрямь окружил ее роскошью, но не сделал счастливой, У нее было много беспорядочных связей. И я с грустью смотрел на это, понимая, что она несчастна и одинока. А потом, в один прекрасный день, она позвала меня. Сказала, что не может забыть того, кто ее выкупил. Было ли это правдой? Не знаю. Я чувствовал только, что снова наверху блаженства. И тут в город пришла болезнь. Я уговаривал ее уехать, но тщетно, она сказала, что, поскольку слуг отослали, а старик Мэй весь день торчит на рынке, мы могли бы встречаться чаще. А на прошлой неделе она вдруг заявила мне: «Так больше продолжаться не может. Мне необходимо покинуть этот город, город смерти и разрушения. Я хочу начать новую жизнь далеко отсюда». – «А мне можно уехать с тобой?» – спросил я. «Не знаю, устало ответила она. – Я люблю тебя, но ты всегда будешь напоминать мне о прошлом, которое я хочу забыть».

Ху замолчал. Судья Ди слушал его, неподвижно сидя в кресле.

– А что именно произошло в ту роковую ночь? – наконец спросил он.

Ху поднял взгляд, затуманенный воспоминаниями.

– Что произошло, спрашиваете? Она велела мне прийти к полуночи. В комнату для гостей, как всегда, В это время Мэй обычно уже спал. Мы не стали задергивать занавески у постели, и комнату освещала лишь свеча на ее туалетном столике. Внезапно лунная дверь открылась и вошел старик. На нем был домашний халат, а взъерошенная седая голова не покрыта. «Убей его! – крикнула она мне. – Я больше не могу его видеть!» Я встал, но старик Мэй покачал головой. «Не надо меня убивать, – сказал он. – Забирайте ее. Вы купили эту женщину, и она принадлежит вам по праву». Она вскочила вне себя от ярости, готовясь высказать все, что о нем думает, но Мэй примирительно вскинул руки. «Я знаю, что со мной ты была несчастлива, – заметил он. – Уехать вместе с Ху – твой последний шанс. Возможно, ты наконец найдешь то, что ищешь». И, покачав головой, старик добавил с присущим ему лицемерным видом: «Если бы ты знала, как мне тебя жаль!» Эти слова задели меня за живое.