— Я должен взять эту женщину, — сказал он наконец. — Ты пойдешь со мной?

Досадливо морщась, я переложила телефон к другому уху.

— Миа вас не боится, — сказала я. — Единственная у вас ниточка для переговоров — это Холли, да и то ниточка слабая. Эта женщина не хочет, чтобы девочка досталась Уокер. Если вы можете мне обещать, что не будет ни судебных ордеров, ни временного содержания под стражей, и что вы не отнимете у нее Холли ни на минуту, тогда она может прийти добровольно — просто чтобы показать вам глубину вашей низости и подлости.

— Я ничего не стану обещать этой женщине, — сказал Эдден с такой откровенной злобой, что Дженкс беспокойно затарахтел крыльями. — Она бросила моего сына подыхать. Ее ребенок — проблема социальной службы, а не моя.

Тут разозлилась и я.

— Что правда, то правда. Когда Холли станет сама собой, вы уже будете на пенсии. — Да и я, наверное, тоже начну становиться сама собой, если еще жива буду. — Ну откройте глаза, — стала я его уговаривать, когда он ничего не ответил. — Смотрите на картину в целом. Вы мне обещаете, что дочь Миа останется с ней, и тогда я — может быть — смогу уговорить Миа сдаться в качестве жеста доброй воли. Все в выигрыше, а вы — человек-благодетель, разрешивший беспомощной женщине в тюремной камере оставить свое дитя при себе. Она отсидит свой срок за избиение Гленна, потом мирно возвращается в общество, обещав быть хорошей. У вас остается рычаг воздействия на нее, и что куда важнее — на Холли.

— А Тилсоны? — спросил он, и я состроила гримасу, которую он не видел. Про них-то я и забыла.

Я продолжала растирать месиво в ступке, чувствуя, что плечо уже слегка побаливает.

— Она наверняка свалит все на Римуса, и видит бог, он заслужил все, что ему за это будет. Когда она окажется за решеткой, ситуацией будете владеть вы. Не торопитесь.

И снова долгое молчание:

— Я подумаю, что можно сделать.

Долгое и мрачное молчание, потом телефон щелкнул и умолк.

— Эдден! — крикнула я, но поздно. Я же не могу пойти к Миа с этим «Я подумаю»?

В огорчении я положила трубку в гнездо и возмущенно фыркнула в потолок.

— Лишь бы задницу свою прикрыть, да? — буркнула я.

Дженкс подлетел к кухонному столу, сложил крылья. Я тем временем взвешивала последнюю порцию пыли.

— Рэйчел, зачем ты ее защищаешь?

Не отводя глаз от весов, я сдула чуток пыли, потом придержала дыхание, читая оставшийся вес.

— И близко не защищаю, — ответила я, отметив, что вес как раз нужный. — Я пытаюсь избежать обвинения в возрождении смертельных видов внутриземельцев. Если мы ее продержим в тюрьме достаточно долго, то Римус к ее выходу уже умрет, и ей нелегко будет завести другого ребенка.

Я высыпала пыль в смесь. Она почернела и комками пошла ко дну. Дженкс снова поднялся выше, принес мне прядь моих волос. Я ее осторожно погрузила в смесь и потерла пару раз пестом.

Дальше пошли стружечки от часов, а потом я открыла последнюю бутылку. Дженкс подлетел ближе, поднялся в восходящем потоке, я бухнула все в бутылку и закупорила ее, и тут ощутила какое-то изменение в мире. Не то чтобы кто-то трогал мою лей-линию за церковью, — а будто я ее сама могу тронуть, не стараясь. Я подняла взгляд к потолку и не удивилась, увидев вползающего Биса — его обычно темная кожа побелела под цвет субстрата, к которому он прижимался. Приветственная улыбка увяла у меня на лице, когда я увидела его красные глаза и заметила, что большие уши с белыми кисточками насторожены, прижаты почти параллельно голове.

Увидев, что я его заметила, юный горгуль прыгнул на стол.