Ал засмеялся.

Я кое-как встала, держа руку на животе. Ал применил мое зелье, но для какой цели?

— Прощай, любимая!

Ал с недоброй улыбкой притянул к себе Тома — и исчез. Он взял Тома. Черт побери, он взял Тома! А мое зелье, наверное, использовал, чтобы не дать ему умереть.

— Ал! — крикнула я, страшно переживая, что он применил мое зелье. Но это не моя вина! Возишься с черной магией — когда-нибудь за это заплатишь.

Мигнул свет, я обернулась. Я осталась в подвале с одним потерявшим сознание агентом ФВБ и одной дико разозленной баньши. Пирс исчез — там, где он стоял, осталась груда одежды и украденное пальто. Я выругала про себя Ала, поняв, что он схватил обоих колдунов и смылся. Очевидно, заполучить Тома для него было важнее, чем сдержать слово.

Миа держала Холли у бедра, и девочка смотрела на меня черными, как у матери, глазами, невинная и беспощадная, как сама смерть. Я попятилась, глядя на бесполезный теперь пистолет. Круг я не могу поставить. Погоня за баньши в одиночку — да еще за разозленной баньши — оборачивалась ко мне неприглядной стороной. Но я сегодня собиралась убедить Ала перестать хватать моих знакомых, а не спасать мир от баньши, у которой выдался неудачный день.

— А теперь я тебя убью за то, что ты сделала, — сказала она рычащим голосом.

— Я старалась помочь, — возразила я, хватая Форда сзади за рубашку и оттаскивая, чтобы она до него не дотянулась. Он был в сознании, но рассчитывать на него не приходилось: он даже сидеть еще не мог самостоятельно.

— Ты здесь одна, — сказала она, спуская Холли на пол.

— И что? — спросила я как дура, и тут же ахнула и попятилась, когда она бросилась вперед, выставив руки.

— Рэйчел! — выкрикнул Форд непослушным языком, и я споткнулась о его ноги, рухнула, и Миа навалилась на меня сверху.

Мы тяжело хлопнулись на пол, у меня отшибло дыхание, и я отчаянно ухватилась за линию. Меня прожгло болью — линия обожгла сразу все мои незащищенные нейроны и синапсы, и когда руки Миа схватили меня за лицо, я заорала — моя аура потекла сквозь мою душу.

— Ты думаешь, что можешь убить меня? — воскликнула я с вызовом. — Давай! — Я тяжело дышала. — Давай! Вот чего мне сегодня так не хватало!

Оскаленные зубы Миа были прямо возле моего лица, она дышала тяжело и резко, глаза блуждали, разгоряченные диким инстинктом. Но мне случалось отбиваться от Айви, и зубами меня не напугать. Во мне гудела линия, и всю ее я выпустила в баньши. Всю.

Миа закричала, вцепилась ногтями мне в челюсть, бьющая ее боль отдавалась во мне как ее голос под сводами подвала. Закричала еще раз, и я стиснула зубы, не отпуская линию, хотя она и жгла меня. Энергия хлынула в Миа, сжигая ее разум и тело, но она не разжимала хватку. Меня заполнил запах холодной пыли и застоявшегося воздуха, и тут у Миа открылись глаза, вопреки боли.

Чернее греха предательства, они смотрели на меня, а баньши тяжело дышала.

— Если бы это было так просто, — сказала она, превозмогая боль, — меня бы убили, когда мне еще двадцати не было.

Я дрогнула, усомнилась на секунду — она почувствовала и напала.

Будто перевернулся мир. Непривычное, незнакомое головокружение — это она сорвала с меня мою истонченную ауру. Линия, из которой шла энергия, ударила меня огнем, сырая, нефильтрованная. Я дернулась, пытаясь инстинктивно оттолкнуть Миа, но она прижимала меня к полу, а линия текла, и я не могла ее отпустить, потому что баньши тоже доставалось, и страдание морщинами было написано у нее на лбу, покрытом каплями пота.