|
Те еврейские интеллигенты, которые творили на языке идиш, в количестве двухсот сорока человек, были расстреляны в 1952 году и поэтому никак не реагировали. Их уничтожение был предпоследним гвоздём в гробу еврейской культуры на языке идиш. Последним был Бошевис Зингер.
Те же еврейские интеллигенты, которые дерзали в жанре социалистического реализма на русском языке, подписали письмо к вождю всех народов Иосифу Виссарионовичу Сталину, которое им же и было составлено. В открытом письме к самому себе, Сталин, за подписью еврейских деятелей культуры, писал, что, видным деятелям культуры еврейского происхождения чрезвычайно стыдно за еврейский народ. Далее выражалось сердечная благодарность лично товарищу Сталину за гуманные, хотя и безуспешные попытки коммунистической партии и советского правительства спасти советских евреев от справедливого народного гнева. В конце своего письма видные деятели культуры еврейского происхождения справедливо указывали, что у советского народа накипело.
Согласно разработанному соответствующими органами, под чутким руководством коммунистической партии и её ленинского политбюро под руководством товарища Сталина, плану, предполагалось загружать евреев в поезда с целью отправки их в Сибирь. Поезда должны были следовать в специально отведённые места, где, после выгрузки, еврейский контингент предполагалось расстреливать.
В прессе должно было сообщаться, что машинисты поездов искренне собирались ехать в Сибирь, но в пути волны благородного народного гнева захлестнули железнодорожное полотно вместе с ехавшими по ним мирными беззащитными поездами и утопили в себе мерзких безродных космополитов с их чадами и домочадцами.
Параллельно с организацией стихийных народных выступлений в Сибири ударными темпами создавались несколько образцово-показательных концентрационных лагерей, по примеру концентрационного лагеря Терезин в Чехословакии, организованного немцами в годы войны. В этих лагерях какое-то время, предшествующее ликвидации, евреи занимались бы сельским хозяйством и славили бы гуманную политику товарища Сталина в многочисленных репортажах прогрессивных средств массовой информации западных стран.
Ян Кац выглядел полностью удовлетворённым ответом Борщевского на поставленный вопрос и ушёл не прощаясь.
— Как писали по этому поводу в Библии: «Знание умножает скорбь», — сказал Вячеслав Борисович после ухода Каца.
Присутствующий тут же шейх Мустафа хотел, было, вновь бессмертно высказаться по поду услышанного, но я убедил его этого не делать, нанеся вполне качественный удар в народную мусульманскую челюсть.
Варвара Исааковна тяжело вздохнула, но промолчала. Во время победной борьбы с космополитизмом её супруг, красавец-блондин и кавалер орденов, бросил её с грудным ребёнком на руках без всяких средств к существованию и публично осудил её на закрытом партсобрании за безродный космополитизм. Впрочем, к временам борьбы с культом личности Сталина он окончательно спился, хотя его Варюха старалась прятать от него выпивку, тайна посещала подпольного раввина, врачей наркологов и бабок снимающих сглаз, но это не помогло. Находясь в состоянии алкогольного опьянения, коммунист Поволжский, тайно сожительствующий со своей бывшей женой-космополиткой, бросился под поезд. В память о нём остались дочь, ныне руководительница южного отделения всеизраильского союза матерей-одиночек и фамилия Поволжская, с которой Варвара Исааковна блистала при самых различных обстоятельствах. Впрочем, в Израиле она решила присоединить к этой фамилии свою девичью фамилию «Бух», которой успешно не пользовалась в течение последних пятидесяти лет.
Неожиданно страдающего от поноса кинематографиста вновь посетил младший медбрат Кац. Его крайне интересовал вопрос, почему, если всё было так чудесно организовано, советские евреи в конечном итоге не были уничтожены.
— Видите ли, Ян, — разъяснил ему Борщевский, — как раз в это время людоед, терзавший огромную страну в течение тридцати лет, откинул свои дьявольские копыта. |